— Чем расстроен? — Небесная Охотница удивила меня, при чем не только последними словами, но и всем сказанным.
— Я не скажу. Не скажу, чтобы не портить тебе этот день. Но тебе, Астерий, будет полезно пережить это. Полезно вспомнить, что иногда переживают другие. Хотя я не сомневаюсь, что ты переживал подобное много раз. Я хочу… — она замолчала и отвернулась.
— Дорогая моя, в чем дело? Говори уже, раз начала! — попросил я, отчаявшись ждать продолжение и слушать вместо ее слов грохот падающей воды.
— Нет. Уходи, тебе пора, — не поворачиваясь, сказала Артемида.
— Ладно. Я терпелив. Ты не первый раз многое недоговариваешь. При чем недоговариваешь в очень важных ситуациях. Так, например, было в случае с Айлин, когда вы без меня определяли ее судьбу. Было и потом… — не могу сказать, что я рассердился на нее, но меня это задело. При чем больше, чем тот раз, когда Ольга вместе с Ленской о чем-то шептались, держа от меня в тайне суть их разговоров, которые явно касались меня. Странно, что моих женщин объединяла одна общая черта — держать, что-то от меня в секрете и при этом считать, что это мне во благо. Исключением, наверное, была только Элизабет.
Хорошо, я потерплю до вечера. Тем более сегодняшний вечер должен был решить еще и этакую затянувшуюся интригу, которую посеяла Светлана Ленская. Сейчас у меня был соблазн повернуться и пойти к порталу, не прощаясь с Артемидой. Да, Астерий — далеко не маленький мальчик, чтобы играть в обиды, но я иногда так делаю. Потому, что это бывает полезным. Все же, видя подавленное настроение Артемиды, я подошел к ней, обнял и поцеловал в губы.
Выйдя из храма на Гончарной, я неторопливо скурил сигарету возле «Гепарда», давая время генератору набрать рабочий ход и проверяя сообщения на эйхосе. От Ольги не было ни слова, это меня несколько удивило. За то пришла информация от Майкла: он отчитался, что отправил письма графу Бекеру и герцогу Энтони Уэйну, а также сообщил, что ждет приезда Торопова для согласования деталей предстоящего разговора насчет временного обмена экспонатами коллекций. Кстати, после того как я посвятил Геннадия Степановича в проблемы, связанные с раскрытием тайны древних виман и поиском Хранилища Знаний, в мой изначальный план Торопов внес интересные коррективы. Было решено, что полезнее вывести на сцену некоторого ненастоящего коллекционера древних реликвий, подобного графу Бекеру, но проживающего в России, и действовать как бы через него. Майкл здесь играл бы роль консультанта, мало что решающего, но сведущего во многих научных вопросах. А также важно сделать копии Свидетельств Лагура Бархума. При чем всех пяти пластин. Хотя четвертая и пятая пластина стараниями хромого бога превратились в изящные кинжалы, воспроизвести их возможность имелась, ведь их грифельные оттиски лежали в моем сейфе. Этот вопрос я собирался согласовать с князем Ковалевским и решить его в ближайшее время.
Еще в своем эйхосе я нашел успокаивающее и трогательное сообщение от Элизабет:
«Демон мой, спасибо за заботу. Я очень виновата перед тобой. Раскаиваюсь, прошу прощения. Ты желаешь оградить меня от неприятностей, а я сама в них лезу, создавая тебе ненужные хлопоты. Буду сидеть сегодня дома, пока ты не приедешь — так я себя наказала».
Пока я его слушал, пискнул эйхос — пришло сообщение от Талии:
«Елецкий, я всю ночь не спала. Это пиздец! Сейчас я у Родерика, он только пришел в чувства. Почти не разговаривает. Мне кажется, он просто не хочет говорить со мной. И вообще ни с кем. Мне больно, Саш. Жесть, как больно! Целители сказали, что его невозможно вылечить. Нарушены какие-то ебаные каналы. Говорят, его никто не вылечит, нужно только молиться Асклепию, иначе он будет слабеть и умрет. Я бы молилась, но эта же сука Гера специально так все сделала, чтобы Родерику ничего не помогло! Она хочет, чтобы я вместе с ним страдала. Саш, ты мне нужен! Давай встретимся! Я приеду к твоему дому буду сидеть под дверью, пока ты не появишься».
Вот еще история. Мне захотелось закурить вторую сигарету, при всем том, что я торопился. Я открыл дверь «Гепарда», сел за руль, вертя в пальцах коробочку «Никольских» и задумался. В том, что Гера желает наказать Талию за ее скверные поступки, у меня имелись большие сомнения. Величайшая вообще не склонна воспитывать кого-то за исключением тех случаев, когда ей это выгодно самой. А значит, было здесь что-то другое. О том, что таким образом Гера думает добиться чего-то от меня, тоже не казалось достаточно логичным. Да, я готов попросить за Родерика, но ведь не Герой единой.