Я попятился в проход, споткнулся, наступив на гранатобой. Нога зацепилась за ремень и неровность на полу. Вот это уже была серьезная неприятность — я упал.
Ольга пронзительно закричала позади меня, увидев, что случилось со мной и черный силуэт огромного крокодила. Все-таки моя девочка не закрыла глаза в этот раз, за что и поплатилась, переживая изрядную долю ужаса.
Страх коснулся и меня. Я не мог достаточно эффективно ударить кинетикой через магический щит. И не мог убрать щит — сразу бы стал обедом гигантского людоеда. К тому же, из позиции лежа практический невозможно нанести сильный кинетический удар — не получится задать резкий импульс атакующей руке.
Я выматерился, ставя щит так, чтобы крокодил не смог ухватить меня. Перед глазами на миг мелькнули огромные зубы, похожие на белые кинжалы. Он щелкнул челюстями в пустую, наверное, недоумевая, как так вышло, что его пасть схватила воздух вместо меня и что это за странная дымка мешает ко мне подобраться. Я понимал, что следующая атака крокодила может оказаться для меня менее удачной. Вместо кинетики активировал в правую «Хаурх Дарос» и немного сместил щит влево, давая ход атакующей руке.
Второй атакой чудовище, чуть не сломало мне руку. Могучие челюсти вгрызлись в щит. Одновременно, проекция моей правой руки проникла в его гигантское тело, нащупала трепещущее сердце. Немедля я сдавил его изо всех сил невидимыми пальцами. Вырвать сердце, как я обычно это делал у своих самых ненавистных врагов, я не смог, но резким движением разорвал на куски в груди рептилии. Предсмертный выдох огромного аллигатора был похож на рычание злого ветра. Тяжелая голова, придавила меня вместе с магическим щитом. Подавшись немного в бок, я убрал «Лепестки Виолы» и выбрался из-под гиганта, бывшего никак не меньше метров семи в длину.
Едва я встал на ноги, Ковалевская набросилась на меня, прижимаясь лицом к моей щеке, вздрагивая и всхлипывая.
— Оль, я же сказал тебе: закрой глаза. И всегда помни главное… — я встряхнул ее, заставляя посмотреть на себя. — Ты помнишь, что главное?
— Да… С тобой ничего плохого не может случиться, — произнесла она, успокаиваясь в моих руках.
— Верно. С нами ничего плохого не может случиться. Могут быть лишь временные неудачи, но итог будет один — мы победим, — поправил я ее. — Пока вернись туда, где стояла. Проверю пещеру, там могли остаться ацтеки. Может в озере есть еще крокодил, но это тебя не должно беспокоить.
Когда Ольга исчезла в темноте, я двинулся вперед, пробираясь между стеной и телом гигантской рептилии. На всякий случай «Лепестки Виолы» я развернул снова. Держа во внимании, черную воду озерка, направился в сторону галереи, которую по-прежнему ярко и жарко освещал посаженый мной «Огненный Лотос». На каменном балконе, похоже, не осталось никого живых.
Я обошел большую часть пещеры, осмотрел идола ацтеков — оскалившуюся морду из серого с черными прожилками камня — к ней вели ступени. Заглянул в дальний конец подземного зала, на который возлагал надежды — думал, что проход дальше может находиться там. Увы, из того, что я понял, дальнейший путь был возможен только через галерею, находившуюся над нами метрах в десяти. И как насмешка, внизу рядом с кусками обрушившейся балюстрады и мертвым жрецом, сброшенным взрывом, лежала веревочная лестница. Она сгорела на треть. Вряд ли ее можно будет как-то приспособить. Пока, из того, что мне виделось, мы были в тупике. Оставалось обследовать озеро и огорчить Ковалевскую. Хотя до последнего пункта моих планов дело могло не дойти.
* * *
Мужичок, который вызвался проводить Элизабет к продуктовым складам, оказался на редкость болтливым. Всю дорогу он атаковал всякими глупыми вопросами, даже поинтересовался замужем она или нет и сколько у нее детей. Элизабет старалась отвечать ему невпопад, делая вид, что не понимает его, но это никак не уняло его любопытства. А когда он спросил, сколько она зарабатывает «в своем Риме», мисс Милтон ответила:
— Oh, salary? Фунты. Десять тысяч. Два пачка, — Элиз при этом сложила пальцы так, словно пыталась ими сжать те самые две пачки британских фунтов, которые заперла в камере хранения для Генри. И добавила: — Еще есть… prize. Э-э… премия. Много денег.
— Ох ты, мать твою! — седой мужичок остановился, с недоверием глядя на иностранку. — Брешешь!
Баронесса пожала плечами и безмятежно улыбнулась. Перевела взгляд на грузовую виману явно британской марки, синяя корма которой, сверкающая никелированным ободом, виднелась из-за ангара. Потом сказала:
— Надо ваш Иосиф Семенович. Деньги дам там.
— Ах, ну да, ну да, — закивал ее провожатый и направился к длинному зданию, возле которого стояло на погрузке две виманы.
После этого болтливость мужичка резко снизилась. То ли его настолько шокировала «зарплата» Элизабет, то ли он понял, что иностранка подшучивает над ним. Когда они входили в двери склада, у баронессы уже сложился примерный план освобождения Майкла. Она решила, что самое разумное сейчас не вступать в стычку с людьми, похитившими ее брата, а лишь выяснить на какой именно вимане отправляют груз охлажденной осетрины в Рим. Затем найти способ как можно более незаметно оказаться на этой вимане, задействовав того же Иосифа Семеновича или подкупив кого-то из грузчиков. Спрятаться на вимане до момента вылета, и уже когда летающая машина поднимется в воздух, ворваться в рубку и заставить пилота приземлиться где-нибудь недалеко от Москвы, рядом с дорогой, где можно остановить эрмимобиль. Вряд ли в Рим Майкла будет сопровождать какое-то серьезное охранение. Тем более вряд ли они будут ожидать, что для них неприятности начнутся лишь тогда, когда вимана поднимется в небо над Московской губернией.
План был хорош. Насколько его реально реализовать Элизабет пока не представляла, ведь так часто бывает, что идеальный со всех сторон замысел разбивается вдребезги о неожиданные обстоятельства. Глянув на часы, баронесса с удовлетворением отметила: время до отправки виманы в запасе более, чем достаточно и она может спокойно прощупать этого Иосифа Семеновича, якобы решавшего за деньги любые вопросы. Пока ее провожатый спрашивал его у работников склада, Элиз подошла к окну, забранному крепкой стальной решеткой и смотрела на нее на погрузочную площадку. Почти вплотную к складу стояло две крупных виманы, размером этак с особняк графа Елецкого. Услышав обращение к ней, она повернулась, надев на лицо обольстительную улыбку.
— Сударыня, говорят ко мне у вас важное дело? — голосом негромким, шелестящим как шелк произнес статный мужчина в коричневом жакете. Легкая седина на висках указывала на не столь уж великий возраст, карие глаза были теплы и одновременно хитры.
— О, да! Иосиф Семенович? Я… — Элизабет на миг замялась, выдумывая себе очередное имя, чтобы оно лучше соответствовало ее вымышленному римскому положению, — виконтесса Эмилия Фаллачи, — прежде, чем продолжить она демонстративно вручила пятьдесят рублей, мужичку, проводившему ее сюда. Тем самым мисс Милтон давала понять своему новому собеседнику, что если за такую мелось, как проводить даму до склада она платить аж 50 рублей, то более серьезные услуги готова оплатить гораздо более щедро. — Надо говорить наедине, — все еще выставляя напоказ иностранный акцент, проговорила она, обращаясь к Иосифу Семеновичу.
— Конечно, конечно, ваша милость! Прошу, — тот изобразил легкий поклон, и вытянул руку к несколько обшарпанной дубовой двери. Услужливо открыл ее и пропустив важную гостью вперед, тем же жестом предложил устроиться на диване, тоже несколько потрепанном, но более чем приличном для такого места. — Прошу, сударыня, прошу! Может вам кофе или чай. Самого высокого качества из свежих поставок.