Матильда стала показывать мужу мужские наряды и хаять то, что было на нём надето. Взгляд мужа холодел с каждым её словом, в итоге, карандаш, который он вынул из альбома, выполняющий задачу замка, сломался пополам.
- Пойдёмте за ширму, вы снимите с меня мерки, - увела я портниху с глаз мужа.
"Спокойствие. Наживать врагов нам ни к чему. Я разберусь. Ты лучше займись тем, зачем пришёл. "
"Уже. Просканировал, наложил заклятье и подтёр воспоминания за последние десять минут. Так что если говорили о чём-то важном, возможно, следует повторить."
"Благодарю."
- Я, пожалуй, пойду, - Мир встал и отправился к двери.
- А как же мерки? И вы ведь не выбрали что именно хотите.
- Жена выберет за меня и мерки вам скажет. У неё глаз-алмаз и со вкусом порядок.
На слова мужа о моём вкусе Матильда скривилась, но князь этого не увидел.
Я потратила два часа, обсуждая тот или иной наряд, в итоге я пошла на уступку, но перерисовала все наброски. Никаких открытых плеч и воздушных рукавов. Хотите пышности, добавьте складки. Прозрачные ткани не допустимы. Закрытая грудь, пусть и украшенная самоцветами. Расписанные золотистыми нитками полы платья, широкая полоса по подолу, вышитая жемчугом. От самоцветов я отказалась, а для симметрии предложила надеть на правую руку такой же браслет, ну и серьги в тон. А вот венец предстояло заказать у ювелира. Вопросив, кто это такой, узнала, что речь зашла о златокузнеце.
- Матильда, вы ведь француженка, хотя и очень хорошо говорите по-русски. Как вы здесь оказались?
Взгляд женщины потеплел. Она, словно по-другому взглянула на меня.
- Замуж вышла за новгородца.
- И чем же вас прельстила Русь?
- О, тут необычно, и люди добрые, никогда в беде не откажут. И ваши обряды, они такие, такие... Наивные, что ли, пусть немного распутные, но в то же время целомудренные. Как вы проводите эту грань?
- Грань?
- Ну да, ваши женщины скромны, но могут и за себя постоять и за свою семью, а мужик сильный, но никогда не обидит жену. Хотя, раньше так было... - она погрустнела.
- Раньше?
- Да. Сейчас мужик и обидеть бабу* может.
Я стала расспрашивать женщину. Оказалось, что всему виной спиртное. Мужики перестали быть мужиками. Пузо себе отрастили, уже руки распускают на женщин, да только те за себя постоять всё равно могут. И если не все мозги мужик пропил, то и жить сносно вместе можно.
Да вот не сложилось у неё с мужем. Запил, а потом и стал обижать. В итоге жена не выдержала и выгнала мужа. Так и живёт одна, детей тоже сама воспитывает. Двое у неё. Мальчику семь, а девочке пять.
Я стала расспрашивать дальше, об образовании. Но портниха не могла его дать. Читать она не умела по-русски, да и запрещено это было. У ниё же на Родине получить образование можно было имея аристократические корни и большие деньги.
Ну и я предложила ей свои услуги. Пока только читать, а там, как пойдёт. Ещё зависит от моего свободного времени. Учителей я пока тут не встретила, да и других образованных людей, имеющих свободное время для этого. Женщина расплакалась и попросила прощения за то, что обижала наши наряды.
- Простите, Ваше Сиятельство, я ляпнула не подумав, и лишь когда ваш муж сломал карандаш, что-то во мне щёлкнуло, но даже тогда я не сразу сообразила.
- Что поняли?
- Он вас очень любит, это ведь Вы вышивали. Вышивка особенная, а сколько труда и души в неё вложено. И пусто она не особо красива, но ведь это обереги, не так ли? - я кивнула. - Вы меня простите?
- Я подумаю, - я улыбнулась. Обида на женщину прошла.
А дальше мы совместно нарисовали наряды для моего мужа, которые надевались поверх любой сорочки. Вопрос был лишь в том, успеет ли женщина к балу? На что она заверила, что успеет. У неё имелись вышивальщицы в работницах, так что останется лишь раскроить ткань, а потом сшить.
На этом мы и расстались.
Голова у меня гудела, в глазах рябило от выбора всевозможных образцов тканей, украшений, тесьмы.
"Мирчик, забери меня..."
Сознание поплыло. Меня кто-то подхватил на руки прежде, чем я отключилась.
- Яся, Ясенька, - голос любимого настойчиво звал меня.
- Мирчик...
Попыталась открыть глаза, а заботливые руки чуть приподняли голову, давая попить.
- Осторожно, горячо. Маленькими глоточками пей, - и я отхлебнула. Приятное тепло разлилось по пищеводу и желудку. Какое блаженство. Мясной чуть солоноватый отвар приятно ощущался во рту. Допив, я смогла открыть глаза.
Мы была в нашей спальне, подле меня сидел на постели встревоженный муж, подстелив покрывало.
- Как ты? Ясь, ты зачем себя голодом моришь? Ну ладно я, у меня дела срочные. Но у тебя-то нет.
- Меня смотрел кто?
- Да.
Я покраснела. Ещё не хватало, чтоб меня какой-то мужчина видел голой.
- Не волнуйся, тебя никто не видел в таком виде, - муж бросил недвусмысленный взгляд на моё обнажённое и спрятанное под одеялом тело. - И ты не беременна. Просто истощение. Тебе кушать надо чаще, каждые три часа. Раз ты не можешь сама следить за своим питанием, это буду делать я.
Я молча слушала мужа, а потом, кивнув, встала.
Мир помог мне одеться, и мы пошли на первый этаж кушать. Почему не в кровати? Да потому что Мир живёт по правилам, одно из которых "никакой еды в спальню". Видно, это не касалось жидкости, потому что у нас стоял кувшин с водой и стаканами на комоде. Но кушать муж позвал в столовую, я и не возражала. Всё же больной я себя не ощущала, да и дел много. Полениться можно, но ведь со скуки помрёшь. А любимый ухаживать всё равно не будет, дела ведь не ждут. Поэтому лучше быть здоровой.
После обеда Мир вручил меня на попечение детишкам, велев им приглядывать за княгинею, беречь и слушаться. Они, разинув рты, слушали наказ КНЯЗЯ, глядя восхищёнными глазами, и я могла поклясться, что муж никаких чувств им не навязывал. Просто он был для них сродни Богу. Мы уважали своих богов, почитали, но не слепо поклонялись. Здесь же было благоговение, по-другому я не могла это назвать.
К тем двадцати малышам, что были до того, присоединились ещё двое. Они сами потащили меня в какое-то помещение. Оно сверкало чистотой. На стене висела доска, новенькая. И были лавки.
- Ваш муж просил передать свои извинения, но мы не успели больше ничего сделать.
- А что именно вы не успели?
- Мы все...
- Кто все?
- Князь, мой отец, все женщины дворца и мужчины, мы от-драили это помещение и сделали эти лавки. Мой папа старался успеть сделать доску, как вы просили, - Даня взял слово на себя, ощущая себя ответственным за других. Он не зазнавался, что было приятно.
Я стала расспрашивать детишек, оказалось, что пока у меня была портниха, все приводили в порядок этот класс. В глазах малышей чувствовалась гордость за проделанный труд. Я уверена, они не будут рисовать на новеньких партах, хотя... Надо будет и рисование пустить в нужное русло... Что ж добру пропадать? Класс пока выглядел слишком светлым и ярким, и это немного резало глаза, словно белоснежным солнечным зимним днём.
Я потрогала доску, которая была черным бельмом на глазу, краска уже застыла. Здорово. Ещё бы и мел был, но и он нашёлся.
"Благодарю, любимый!"
"Люблю."
- Итак, давайте познакомимся. Меня звать, - я обвела малышей изучающим взглядом, как же им представиться? Наверное, пока начнём с имени. - Ярослава.
Я написала на доске это слово.
- А кто знает, что это слово означает? - детишки загалдели, пытаясь перебивать друг друга. - Я вижу, многие из вас знают ответ. Но получается балаган какой-то. Давайте те, кто хочет что-то сказать, будет поднимать руку. - Два десятка рук устремились вверх. Улыбка сама расползлась на моём лице. - Я буду спрашивать кого-то, он, чтоб его было видно, встаёт и вначале громко представляется. А потом уже говорит то, что я спрашиваю.