Если бы Геннадий Ильич знал, в каком состоянии находится рассудок его убийцы, он, разбуженный в семь утра резким звонком будильника, вряд ли позволил себе хотя бы минуточку понежится под одеялом в ожидании кофе, который проворно вспорхнувшая Лидочка вызвалась приготовить. Но следователь не знал. А его догадки и опасения к немедленным действиям всё-таки не подталкивали: следующий шаг убийцы Геннадий Ильич, по его мнению, разгадал, к опасности — опять-таки, по его мнению — приготовился, а звонить Гаврикову относительно "Поплавка" раньше восьми не стоило: отыскать гильзу дело хотя и спешное, однако же, не горящее.
И посему, сибаритствуя, Брызгалов нашарил пепельницу, зажигалку, курево и, затянувшись "Явой", на несколько минут позволил себе отвлечься от мыслей о преступнике и доказательствах, которые в самое ближайшее время требовалось достать хоть из-под земли, и предаться приятным грёзам о Лидочке — о совместной жизни с нею.
Собственно, до вчерашнего утра ни о какой совместной жизни с Лидией Николаевной Брызгалов не помышлял — её положение "приходящей любовницы" более чем устраивало майора. Однако случившийся в воскресенье великий тектонический сдвиг совершенно закрыл рифтовую впадину, и оба материка, соприкоснувшись краями, слились в один. Но вот вулканы… которые неизбежно должны были зафонтанировать на месте закрывшегося разлома… они Геннадия Ильича смущали! Правда, пока ни что не предвещало появления этих кошмарных огнедышащих чудовищ — Лидочка казалась прямо-таки воплощением надёжности и спокойствия — но ведь материковые плиты соединились! Сошлись два до этого розных мира. Два полюса, два начала…
Лидочка очень вовремя оторвала Геннадия Ильича от "глубокомысленных" размышлений о перипетиях семейной жизни — не то, пожалуй, доразмышлялся бы он чёрт те до чего!
— Геночка, завтрак готов. Вставай, соня, а то — ишь! Глаза не успел продрать и сразу за курево! У-у, скверный мальчишка!
"Такое обращение — это что? Шутка? Приглашение к любовной игре? Или уже первое, пока безотчётное стремление навязать свою волю? Да, из благих побуждений, будто бы заботясь: дескать, натощак курить особенно вредно… но, как известно, лиха беда — начало… и?..", - мелькнуло в голове у вылезающего из-под одеяла майора.
— Спасибо, Лидок, иду, — отозвался Геннадий Ильич и, быстренько облачившись в тренировочное трико, менее чем через минуту появился на кухне.
Как Лидия Николаевна за смехотворно короткий срок успела не только сварить кофе, но и приготовить горячий завтрак — свиную отбивную с цветной капустой — это для майора осталось тайной, ибо на его восхищённое: "Ну, Лидка, ты прямо колдунья!", - женщина лишь скромно, однако не без лукавства потупилась: мол, не смею отрицать — без малой толики колдовства, конечно, не обошлось.
Соблазнённый видом и запахом дивного блюда, Геннадий Ильич достал из холодильника початую бутылку кристалловской "Столичной", налил рюмку, поднёс горлышко ко второй — и…
— Геночка, водку с утра? Ни в коем случае! За кого ты меня принимаешь? Я ведь не алкоголичка! — брезгливо сморщив носик, воскликнула женщина. Нет, прямо майора она не упрекнула, однако её "я ведь не алкоголичка", несомненно, прозвучало скрытым упрёком.
Для Брызгалова, привыкшего по утрам выпивать рюмку, другую водки, столь решительно декларированная Лидией Николаевной приверженность к "трезвому образу жизни" явилась ещё одним не совсем приятным сюрпризом: опять, стало быть, "волевая" нотка?
Отбивная с капустой утратила для Геннадия Ильича большую половину своей привлекательности.
— Как хочешь, Лидочка. А я, знаешь, выпью.
— Конечно, Геночка! И, — почувствовав, что своей нарочитой брезгливостью она, кажется, основательно перегнула палку, чуткая женщина поспешила исправить промах, — мне, Геночка, тоже? Рюмочка, думаю, не повредит?.. Правда, ведь?..
— А тебе — шиш. Нечего было морщить свой прелестный носик. — С деланной строгостью проворчал Брызгалов, наливая во вторую рюмку. — Ладно, Лидок, за твоё здоровье.
— И за твоё, Геночка.
Чокнулись. Выпили. И капуста, и мясо оказались отменно вкусными.
— 15 —
Переговорив по телефону с Гавриковым и Анисимовым, ровно в десять часов Геннадий Ильич входил в просторный кабинет полковника Зубова: все размышления следователя сводились к тому, что убийца опасен, и задерживать его необходимо немедленно, но, чёрт побери, ни одной улики! Очень опасен — и ни одной улики… Да, Брызгалов предположил, что жертвой следующего покушения явится, скорее всего, он сам, однако предположение — не факт. Особенно — если имеешь дело с сумасшедшим. А вдруг да при очередном "переключении" у него в мозгу образуются совершенно фантастические связи, все окружающие начнут казаться врагами и, достав "Браунинг", он учинит форменную бойню — паля без разбора в первых, попавшихся на глаза, прохожих? Да, такое развитие событий, скорее всего, маловероятно, но можно ли его полностью исключить?