По сути дела — увы: Алексей Дмитриевич не много помог следствию. Только подтвердил предположение Брызгалова: да, действительно, в понедельник Сазонов по его поручению ездил в Здравницу за документами. С какой стати такая спешка? Ему, Долгову, около пяти вечера позвонили из Москвы, попросив быть во вторник к пятнадцати часам. Ну, он и решил — заодно. Подписанный Бутовым и Свиристянкиным договор всё равно надо было визировать в Москве — вот и попросил съездить Дениса Викторовича. А что, кроме будущего директора курьерские обязанности поручить было некому? Да нет, знаете, вышло почти случайно: он как раз инструктировал Сазонова, конец рабочего дня — ну, и Денис Викторович сам, можно сказать, вызвался…
"Как же, сам! Иметь на побегушках будущего директора — чего уж, твоей хамско-рабовладельческой сущности, господин Долгов, не могло не льстить!", - отметил про себя Брызгалов.
— А по возвращении? Когда, Алексей Дмитриевич, вы узнали от Сазонова, что Бутов не явился на свидание — вы, вероятно, обеспокоились?
— Естественно, Геннадий Ильич. Ведь Бутов всегда был такой аккуратный. Однако, что с ним случилось несчастье… нет, мысль мелькнула, но так… где-то на периферии сознания. А вот Денис Викторович — да! Сразу запаниковал. Будто предчувствовал… С вокзала из автомата он мне позвонил вскоре после двенадцати ночи — и я минут пять понять ничего не мог. Запинается, перескакивает с одного на другое — пришлось даже немного рявкнуть. Чтобы не причитал как баба. Ничего — успокоился. Смог рассказать толково. Но чтобы самого Дениса Викторовича… Нет, Геннадий Ильич, не понимаю…
— Я, Алексей Дмитриевич, тоже. Во всяком случае — пока. Однако — очень хочу понять. И, будьте уверены, пойму обязательно!
Эта, в запальчивости высказанная им неопределённая угроза ничего, в смысле психологического давления, Геннадию Ильичу не давала — Долгов не тот человек, которого мог бы смутить дешёвый следовательский трюк — но, будучи высказанной, явилась неплохим противоядием от цинизма и беспринципности экс-адвоката.
— Как видите, Алексей Дмитриевич, всё замыкается на создаваемый вами центр творческой молодёжи. Так что, очень прошу, хорошо подумайте, кому это ваше начинание могло стать поперёк горла? Причём — из ваших добрых знакомых? Ибо — прокурор вам, конечно, уже сказал? — Сазонова почти наверняка застрелили на вашем юбилейном вечере.
— Ещё бы, Геннадий Ильич! Сказал, конечно. Позвонил сразу после вашего с ним разговора. И знаете, если честно, лицезреть вас я имею честь в основном поэтому. И более — только поэтому столь откровенен с вами. Посвящаю во все подробности провалившегося, — а со смертью Бутова оно, конечно же, провалилось — начинания.
— Полноте, Алексей Дмитриевич, не скромничайте! Вы же сами сказали, "новой аристократии" требуются вышколенные рабыни — стало быть, институт "неорабовладения" имеет в России прекрасные перспективы! — а вы человек упорный. Если дело сулит доход — смерть одного из организаторов вас, разумеется, не остановит!
— Всё, Геннадий Ильич, не так просто. Для примитивного рабства женщин найти и вышколить — не проблема. Но "господа", которым нужны такие рабыни, денег за них платить не будут. Они, повторюсь, всякую женщину считают даже не за рабыню, а за бессловесную тварь: чуть выше кошки, но гораздо ниже собаки. И, соответственно, располагая властью, с "тёлками" — о, великий и могучий русский язык! — не церемонятся. Так что — речь не о них. О мужчинах — ищущих идеала. Естественно — о богатых мужчинах. Которые, заметьте, в глубине души от "господ" из криминального мира отличаются только одним: им хочется, чтобы женщина добровольно признавала их безграничную власть. Не тяготилась бы своим рабским положением, а, напротив, служа своему повелителю, чувствовала себя счастливой. Вспомните, Геннадий Ильич: "Жена да убоится своего мужа", - это же не так, не с бухты-барахты! Это же тысячелетняя мудрость предков! В церковном обряде венчания нашедшая классическую формулировку!
— На что, Алексей Дмитриевич, могу вам заметить, что распространённый среди уголовников взгляд на женщину как на скотину — выражение ещё более древней и ещё более почтенной (никак не менее, чем десяти тысячелетней) "мудрости". Впрочем, — а о перспективах "неорабовладения" в России Алексей Дмитриевич говорил увлечённо, с жаром, и Брызгалов, не желая идти на поводу у бывшего адвоката, попробовал возвратить Долгова с небес на землю, — дискуссию на эту увлекательную тему давайте отложим до лучших времён. А пока, Алексей Дмитриевич, подумайте — а? Может быть, всё-таки вспомните кого-нибудь из своих знакомых? Кому вы этим своим "молодёжным центром" перебежали дорогу? Ну, например, Николаю Ивановичу? Ведь, насколько я его знаю, прокурор должен был просто вскипеть от негодования, проведав о ваших замыслах? Кстати, Алексей Дмитриевич, не могу взять в толк, как вы решились пригласить на свой юбилей Люмбаго и Бутова? Фигурально выражаясь, за одним столом свести кошку с собакой?