Игра закончилась.
— Однако… Не жалко терять такой талант?
— Терять?
— Да… а что не так?
— Видишь ли… нельзя потерять то, чего никогда и не было.
— Но…
— Ты разве не видишь? Ему все равно.
— Аааа… — крик утонул в приступе сильного кашля, отдававшегося острой болью в груди. Отису потребовалось несколько минут и все оставшиеся силы, чтобы справиться с этим. Пусть ненадолго, но сейчас довольно было и небольшой передышки.
«Опять эта комната. Я уже проснулся? Похоже на то… И вновь мне было очень плохо сразу после пробуждения. Случайность? Вряд ли, по крайней мере, я в такие случайности не верю. Но что же тогда? Что они тут творят, черт возьми?! Что они со мной делают? Не нравится мне все это…»
Из здания Компании он вышел с твердой уверенностью больше сюда не возвращаться. Отис не сомневался в этом решении, оно казалось непоколебимым, но… Когда Солнце вновь явило Земле свой лик, мистер Кайве стоял перед стеклянной дверью, за которой открывался просторный холл, и ждал.
На войне как на войне
Цепочка пехотинцев в темной форме выдвинулась вперед. Издалека они очень сильно походили на игрушечных солдатиков, с которыми имел дело любой мальчишка в подобающем возрасте, вот только, в отличие от детского развлечения, эти темные фигурки убивали. И умирали.
Ладони Отиса мгновенно вспотели, палец нерешительно елозил по спусковому крючку автомата. Он еще никогда не стрелял по людям, а из оружия держал в руках только кухонный нож. Тело пробила легкая дрожь, противник все приближался, а Отис никак не мог побороть внутренний протест, возникающий при мысли, что ему придется открыть огонь на поражение по живым существам. Уже послышались первые робкие выстрелы, солдаты в темной форме стреляли наугад, стремясь скорее напугать, заставить открыться, обнаружить свои укрытия. Они понимали, что с такого расстояния прицельно бить почти невозможно.
И они были бы правы. Вот только у обороняющихся имелись снайперские винтовки.
Выстрел прозвучал как глухой щелчок, с таким звуком ломаются сухие ветви, затем еще один, и еще. Атакующие, словно наткнувшись на невидимую стену, замерли, затем быстро рассыпались по сторонам, укрываясь за деревьями, камнями, за мельчайшими неровностями местности. Правда, сделать это успели не все — несколько тел неподвижно лежали на зеленой траве.
Ничего страшного. Допустимые потери.
Снайперы прекратили стрельбу, противник тоже затаился.
— Сейчас подмогу вызовут, черти… — сосед Отиса, светловолосый молодой парень с открытым лицом, снял кепку и вытер выступивший на лице пот.
— Подмогу? — переспросил Отис, на время забыв о своих сомнения.
— Угу. Щас как вдарят по нам из минометов…
— И ты так спокойно об этом говоришь?!
— А как об этом говорить? — светловолосый недоуменно воззрился на него. — Парень, ты как первый раз замужем. Я понимаю, что ты в этих делах пока еще совсем новичок, но это война. Ясно?
— Ясно…
Дальше они сидели молча… А потом было не до разговоров — начался обстрел. Мины падали смертоносным дождем, взрывались с оглушительным грохотом, сея окрест тучи осколков и вздымая серую пыль, щедро перемешанную с комьями земли, да опавшими листьями. Отис почти оглох и не мог ничего толком рассмотреть, он лежал в небольшом окопчике, сжимая свой автомат, словно тот мог спасти от взрыва или шального осколка. Ему казалось, все это длилось очень долго, но на самом деле прошло не больше минуты после первого залпа, когда артиллерийский огонь стал заметно ослабевать. Клубы пыли потихоньку развеивались на ветру и Отис, устремив взгляд вниз, заметил, что атакующие солдаты подобрались, пользуясь моментом, совсем близко.
Настолько близко, что попасть по ним можно было даже с закрытыми глазами.
— Стреляй! — светловолосый, с лицом, выражавшим крайнюю степень сосредоточенности, посылал очередь за очередью в темные фигуры. — Стреляй, черт тебя дери!
Отис зажмурился, направил автомат вниз и судорожно нажал на курок. Оружие разразилось длинной злой очередью, смолкшей лишь тогда, когда в магазине не осталось патронов…
— А ты не так плох… Даже подстрелил одного из этих гадов, — светловолосый лукаво улыбнулся. — Сработаемся…
Отис пропустил слова соседа мимо ушей. Его трясло, в душе словно кто-то потоптался грязными сапожищами, очень хотелось выпить, но из того, что можно пить, была лишь простая вода в фляжке на поясе. Просить у кого-то из рядовых, даже у светловолосого соседа, не хотелось. Хотелось ругаться. Матом. Отис отвернулся и стиснул зубы.