Но Загари нервничал все больше с каждой секундой. Вдали слышалось завывание полицейской сирены, раздалось несколько выстрелов. С улицы доносился торопливый топот. Высокий негр в джеллабе в нетерпении пританцовывал с ноги на ногу.
Капитан приподнял подушку, взял широкий кожаный пояс с кобурой для большого кольта, подобрал полы бубу, застегнул ремень.
— Опасаюсь, — сказал он тоном на грани истерики, — что вам придется долго ожидать ответа…
Во дворе темного цвета пикап «студебеккер» пытался развернуться, занимая исходную позицию. Лемуан понял, что от него ускользает последний в этом странном деле свидетель, а вместе с ним и след, который ведет к разгадке тайны. В мгновение ока он оценил ситуацию, не забыв об арабской встрече на высшем уровне в Каире, намеченной на 15 июня, то есть ровно через десять дней. На принятие решения ему понадобилось не более секунды.
— Об этом не может быть и речи, — категорично заявил он, а затем обратился к своему спутнику: — Дорогой Филипп, посольство и так достаточно скомпрометировано. Не хватает только, чтобы полиция застала здесь вас. Вы должны скрыться, пока еще есть время. Садитесь в машину и возвращайтесь в ваше бунгало.
Молодой дипломат посмотрел на него, словно перед ним был безумец.
Но… А как же вы, господин пол… Простите, Фредди. Что вы собираетесь делать?
— У меня нет выбора. Я еду с ним. Отправляйтесь. Объясните ситуацию Сен-Арлесу и послу. Выполняйте.
Подчиняясь приказу, прозвучавшему в последних словах Лемуана, Филипп Бера непроизвольно вытянулся по стойке смирно. Ему даже в голову не пришло прошептать «желаю удачи». Он повернулся на каблуках, прошел во двор, по которому во всех направлениях сновали люди, и скрылся в соседнем переулке.
Омдурман наполнялся все более отчетливым гулом, прерывающимся гортанными приказами и отдельными выстрелами. Все говорило о том, что суданская армия проводила чистку в негритянских кварталах. Скоро кольцо сомкнётся, и тогда…
Занавес, скрывавший дверь, приподнялся. Появилась толстая старая негритянка с одутловатым изрезанным морщинами лицом, с возбужденным и растерянным видом. Она упала на колени, целуя руку капитана. Раздраженный капитан бесцеремонно оттолкнул старуху и пошел за высоким негром в джеллабе, направлявшимся к пикапу. Фредерик Лемуан последовал за ним. Водитель уже заводил мотор. Суданец и француз оказались лицом к лицу у подножки автомобиля.
— Я уезжаю, — бросил Загари. — Оставьте меня в покое.
— Хотите вы того или нет, но я еду с вами, — холодно сообщил Фредерик. — И позвольте заверить, вы так легко от меня не отделаетесь.
Они смерили друг друга взглядами. Загари первым опустил глаза и немного отстранился. Лемуан сел в кабину пикапа слева от шофера. Капитан уселся рядом, хлопнул дверью, таким образом француз оказался между двумя суданцами.
Высокий негр и четыре «гориллы», менее получаса назад задержавшие Лемуана и Бера, прыгнули в открытый кузов.
— Ялла!
Машина резко дернулась с места. Последнее, что увидел Фредерик Лемуан, была семенящая в свете жалкого фонаря старуха Абба, пытавшаяся в последний раз увидеть беглеца.
22 часа 15 минут.
Француз сразу же понял, что ему предстоит сыграть трудную партию. Если армия действительно начала операцию по оцеплению и офицеры знают свое дело, то они прежде всего блокируют все дороги на юг — единственный путь к спасению.
Так и случилось. Едва пикап выехал на прямую сносно освещенную улицу, в нескольких сотнях метров впереди вспыхнули белые фары и возникли силуэты нескольких грузовиков. На шоссе и на допотопном тротуаре из утрамбованной земли пешеходов стало гораздо меньше, чем в начале вечера, но все же они еще были достаточно многочисленны.
Пикап направлялся прямо на заграждение, что было настоящим безумием, но, проехав метров пятьдесят, водитель резко повернул налево, вылетев с зажженными фарами на улицу, вдоль которой стояли скромные глинобитные хибары. Странные силуэты выныривали из-под колес, едва избегая столкновения. Слышались ругательства. Шофер вел машину с дьявольской ловкостью, его спасало только полное презрение к опасности, свойственное некоторым восточным людям. Лемуан делал невозможное, чтобы не потерять присутствие духа, даже когда в ночи машина задевала стену, когда встречная машина резко тормозила, чтобы избежать столкновения, или какой-нибудь мальчуган чудом выходил из ситуации, оказавшись на волосок от смерти.
Краем глаза он видел профиль Османа Загари: капельки пота сверкали на его висках и стекали по щеке. И испарина выступила вовсе не от жары.