— Простите, мне что-то нехорошо. Я не голодна. Мне нужно в мою комнату, — звякнула отложенными в сторону приборами и, под укоризненным взглядом тети и хмурым Эксплора, вышла из обеденной комнаты.
Было и еще кое-что, что меня терзало. Генриер! Ужасно, до стона, до крика, хотелось вновь испытать его чарующие поцелуи в шею… Хотелось, что бы его острые зубы пронзили мою нежную кожу, а потом…
Оказавшись в комнате, я закрылась на ключ и бросилась в изнеможении на кровать.
— Генри… Генри, где же ты? Я так хочу твоих поцелуев… Я так хочу, чтобы ты испил меня… Как пил когда-то… — эти дурацкие слова сами слетели с губ, и я в ужасе поняла, что прочти не могу сопротивляться.
Весь мой бунтарский дух куда-то исчез. Вся оборона, которую я выстроила, ограждаясь от мыслей о предателе-вампире, вдруг рухнула.
Застонала, сжавшись на кровати, словно кошка, в клубок. Закрыла глаза, чувствуя, как все тело горит…
— Нет-нет-нет! Я не достанусь тебе! — прошипела я, но в ответ на это я почувствовала кое-что пугающее.
Зов! Его зов! Я чувствовала, физически слышала, как он шепчет мое имя, и от этого становилось просто невыносимо!
В какой-то миг поняла, что стою у окна, готовая вылезти наружу. Я больше не могла сопротивляться. Распахнула створку, впуская в комнату холодный зимний воздух.
В дверь застучали.
— Белла!
Ничего не ответила, заспешив. Сейчас! Я больше не могу ждать, и он, мой господин, мой хозяин, король вампиров, тоже не может… Я должна исполнить его волю. Должна откликнуться на зов…
Уже перегнулась через подоконник, пытаясь определить, на какой выступающий камень на каменной кладке стены будет легче наступить, как позади меня раздался ужасный грохот. Дверь слетела с петель. Лиир замер, словно какое-то древнее божество. От него исходила такая энергия, что мне стало страшно.
А еще я видела его зрачки, вытянувшиеся в вертикальную полоску, и чешую на висках… Только сейчас вдруг осознала на миг… А ведь это правда. Дракон — это не фигуральное понятие, а самое что ни на есть настоящее. Лиир Эксплор — оборотень! Оборотень-дракон!
— Вижу, тебе значительно лучше… — пискнула я, и тут же охнула, снова услышав зов Генриера и понимая, что сил бороться не осталось. — А мне вот, знаешь, не очень… Ну, я пойду…
Я бы перемахнула через подоконник за несколько секунд, но не успела. Сильные руки притянули меня к себе. Сжали так, будто я попала в капкан. Он ни за что меня не отпустит сейчас… Я знала это… И от этой уверенности вдруг стало тепло и волнительно…
— Пусти… — прошептала я, но в этом “пусти” не было и капли уверенности.
Напротив, я совсем не хотела, чтобы меня куда-то пускали, хотя тело… Тело разрывалось на части.
— Ни за что, Изабелла Картем. Я ни за что никуда тебя не отпущу! — его шепот с чуть рычащими нотками пробирал до мурашек.
И вдруг я поняла, что и желание поцелуев Генриера вдруг трансформировалось в нечто другое… В желание поцелуев совсем другого мужчины. Того, что стоял со мной рядом.
Не знаю, кто из нас первый это начал. Кто первый коснулся поцелуем губ, который перерос из маленькой искорки в настоящий пожар, наполненный страстью, горечью, безумием. Мы словно старались доказать друг другу что-то, как будто бы были противниками на ринге, а не двумя влюбленными, которые только что открыли свои чувства друг другу, больше не сумев сдерживать в себе этот ураган…Мы целовали друг друга раскованно, властно, напористо, жадно! Я и думать забыла про Генриера… А думала лишь о том, что мне ужасно мешало все! Свет, незапертая дверь, платье…
— Лиир-р-р… — рычала я, расстегивая пуговицы на его рубашке. — Ты — мой! Мой! И только!
— Ошибаешься, Белла… Это ты — моя. Моя рыжая погибель… — шептал он мне в самые губы, а его руки скользили исследовали мое тело, ласкали, заставляя окончательно сходить с ума.
Не знаю, к чему бы это дальше привело, если бы дверь в мою комнату вдруг не распахнулась, заставив нас отпрянуть друг от друга так резко, что я ударилась локтем о комод позади себя.
— Беллочка, дорогая, что с тобой?!
— Тетя?! — только и сумела выдохнуть я.
Тетушка Коко смотрела на меня распахнутыми от удивления глазами. Несколько раз она моргнула, попыталась что-то сказать, но не стала, издав какой-то нечленораздельный звук, а после, вдруг окончательно смутившись, вынырнула обратно за дверь.
Я закрыла лицо ладонью. Как же стыдно! Надо было так попасться?
— Теперь-то, рыжая, уже не отвертишься, — раздалось насмешливое рядом. — Как порядочный мужчина, я обязан жениться теперь вдвойне!