— О не-е-ет… Бедный Грызенька… — простонала Флерис.
— Да, леди Коко. Грыззи, будучи в шоковом состоянии, не только нажрался крысобоя, но у угодил в мышеловку. Собственно, эту картину и увидела горничная леди Картем, Мелинда. Она понимала, кто будет виноват в подобном, и кто точно лишится работы. С ней случилась настоящая истерика… Но на помощь пришел официант. Талантливый парень, кстати. Виксли Рери. Будучи в отношениях с девушкой, и мечтая о браке, он был готов на все ради нее и ради великой любви!
Где-то разбился бокал. Заметил, что Виксли застыл у одного из столиков, вцепившись пальцами в столешницу.
— И что?! Что он сделал?! — не выдержала Коко.
— Молодой мужчина обладает яркими талантами, и живой фантазией. Даже книги пишет. Полагаю, это его была идея инсценировать самоубийство несчастного. Вопиюще нагло? Верно. Загадочно? Абсолютно точно. Но никому бы и в голову не пришло, что хомяк попался в банальную мышеловку, наевшись перед этим крысиного яда. Даже я рассматривал вначале версию ритуального убийства как основную.
— Браво! — воскликнул кто-то.
А гости захлопали.
— Наше законодательство не предусматривает наказания в таких случаях, — сказал я. — Но вы, леди Флерис, можете рассудить виновников по-своему, просто уволив их с соответствующими рекомендациями. Впрочем, я полагаю, что виновник здесь только один — повар Перпинно.
Какое-то время в оглушительной тишине Флерис, замерев, стояла, явно собираясь с духом. А после произошло нечто невероятное. Женщина с разъяренным, перекошенным лицом, кинулась к убийце, схватив того за шиворот.
— Убирайся! Очки носить надо, дурень! — орала она, таща его за шиворот в своих костлявых пальцах через весь зал.
Перпинно не сопротивлялся, больше напоминая собой упитанную ветошь.
К слову, гости продолжали хлопать. Ровно до того момента, когда кто-то не подставил повару подножку и тот, рыбкой выскользнув из рук Флерис, угодил в объятия ее же… Воплощенной в виде огромного торта.
Сливочное изваяние рухнуло под тяжестью коварного убийцы вместе с ним. А Коко кинулась швыряться в него остатками гигантского бисквитного угощения.
— Гад! Пригрела змею на груди! Как ты мог?! Как мог отравить моего Грызеньку?! Ни в один дом тебя больше на работу не возьмут, паршивец! Никогда! Обещаю тебе! Так репутацию испорчу!
Изабелла подошла ко мне.
— Браво, Дракон Его Величества! — она присела в шутливом реверансе. — Когда ты успел узнать, что Химис Бруксли не было в ту ночь?
— Подпись в документах о дежурстве была другой. Похожей, но все же не такой. Графологической экспертизе нас отлично учили, — сказал я.
— И что же дальше? — сказала Белла.
— Что дальше? — улыбнулся я. — Дальше мы будем счастливыми. Я в этом уверен!
Привлек девушку к себе, целуя в губы под восхищенный вздох толпы и разгневанное сопение Якри.
Спустя несколько дней
— Быть того не может! — леди Флерис с волнением отложила газету в сторону. — Короля вампиров, того самого Генриера, милого мужчину, что обещал возрождение Грыззи сегодня, арестовали за убийство какой-то юной девушки в больнице!
Печально улыбнулся.
— Да. Мне это известно…
Дейджи ведь тогда успела прийти в сознание, пока Изабелла искала подходящее тело, и рассказать мне, кто именно был виновником подмены лекарств и ее таинственным гостем. Этого вполне хватило, чтобы использовать все мои связи. Даже на короля вампиров нашлась, наконец, управа. Волстен сообщил мне, что отправил своих людей на его арест. Я даже не сомневался, что он прошел успешно.
— Но как же мы тогда попадем к нему в замок?! — воскликнула Коко. — Как я найду своего Грызеньку?!
— Леди Флерис… — вздохнул я, а после посмотрел на Беллу, ожидая ее поддержки, и та чуть заметно кивнула. — Пора рассказать вам правду. Не существует никаких перерождений. Ваши домочадцы и друзья, чтобы не расстраивать вас, не были с вами до конца честны. Каждый раз вместо Грыззи у вас появлялся просто новый хомяк. Увы, но эти зверушки живут не слишком долго…
— Как?! — только и выдохнула старушка.
— Это правда, тетя, прости…
— Белла?! Как ты могла?! Как… — Флерис заплакала, а Изабелла ее обняла и тоже плакала, прося прощение.
Это было трогательно и почти невыносимо. Но нужно. Ложь никогда не приводит ни к чему хорошему. Уж мне-то это было известно. Профессия сказывалась! И все же, я знал, чем утешить человека, которому открыли правду, пусть и горькую.