Хафкинг, наблюдавший за боем с безопасного расстояния, резюмировал: «Англичане сражались как дураки, французы как трусы».
Оставив разбитый отряд, Вашингтон поторопился в Вильямсбург лично доложить Динвидди о неудаче. Тот принял полковника с отменной безличной любезностью (в аристократическом обществе — верный признак утраты интереса), приказав вернуться к остаткам разгромленного полка. Губернатор холодно заявил, что обещание Вашингтона вернуть пленных французов не будет выполнено. Морально по неписаному кодексу века Вашингтон оказался в незавидном положении.
Дальше — много хуже. Французы опубликовали текст соглашения о капитуляции в форту Необходимость. Только тогда Вашингтон понял причину сговорчивости французов. Победители, имея в виду, что официально Англия и Франция не находились в войне, открыли соглашение, бездумно подписанное Вашингтоном, преамбулой. В ней говорилось: «В наше намерение никогда не входило нарушать мир и согласие, существующее между двумя царствующими домами, мы только отомстили за убийство одного из наших офицеров, носителя официального послания». Ван Браам перевел слово «убийство» как «смерть». Вашингтон задним числом проклинал скверного переводчика, доказывая, что не понял содержание документа. Знавшие его, а таких было мало, верили, но в Европе малоизвестный полковник предстал как человек, виновный в убийстве и скрепивший признание своей подписью.
В 1756 году, когда уже бушевала Семилетняя война, Министерство иностранных дел Франции выпустило в свет официальную публикацию: «Меморандум, содержащий точные факты с подкрепляющими их документами, служащий ответом на заявление английских министров, разосланное по дворам Европы». На страницах 109–147 воспроизводился дневник Вашингтона, который он забыл в форту Необходимость. Публикация была переведена на английский язык, напечатана в Лондоне, Филадельфии и Нью-Йорке. Вашингтон громко жаловался, что никогда не вел систематического дневника, а делал «записи наскоро... Текст, конечно, претерпел странную метаморфозу, некоторые части исключены, а многое добавлено». Однако он не дал никаких поправок американским издателям, которые с радостью бы приняли их — еще до выхода книжки в свет они показали перевод Вашингтону. Не поверив своим глазам, он нанял переводчика сделать перевод специально для него. И оставил дело без последствий.
Из дневника ясно, что поездка Вашингтона в форт Лебеф была разведкой. Он предстал как человек, не щадивший усилий, разжигая военный конфликт. Губернатор Новой Франции Дюкень писал: «Нет ничего более недостойного, низкого и даже грязного, чем взгляды и образ мышления этого Вашингтона. Было бы приятно прочитать вслух прямо перед его носом этот отвратительный дневник».
В походе весной и летом 1754 года, который не удался, потому что не мог удаться, Вашингтон продемонстрировал качества волевого командира. Не имея возможности прибегнуть к палочной дисциплине, отличавшей тогдашние армии, он обуздал вольницу ополчения, превратив вчерашних охотников и земледельцев в неплохих солдат. Большего искусства ведения переговоров с индейцами или знания основ фортификационного дела от 22-летнего воина-любителя требовать было бы излишне.
Поражение в форту Необходимость укрепило в Европе представление о жителях английских колоний как неспособных держать в руках оружие. Британский посол во Франции генерал Албемарл писал герцогу Ньюкаслскому: «Вашингтон и многие подобные ему могут быть мужественными и решительными, но у них нет ни знаний, ни опыта в нашей профессии. Следовательно, на них нельзя полагаться». Динвидди постарался отмежеваться от неудачника, сообщив в Лондон: «Последнее дело с французами меня очень обеспокоило. Мои приказы командиру отнюдь не предусматривали нападение на врага до сбора всех сил».
Отношения между губернатором и Вашингтоном, никогда не отличавшиеся особой теплотой, отныне были окончательно испорчены.
Новое поражение вызвало озабоченность в колониях, докатившуюся до Лондона. На волне негодования Динвидди попытался, как и раньше, изобразить алчность компании Огайо делом государственной важности. Он приказал Вашингтону увеличить численность полка вирджинского ополчения до 300 человек и вновь идти по тому же пути на французов.
Проученный и обозленный Вашингтон отрезал: предприятие совершенно невозможное. При первых же известиях о новом походе ополченцы разбегутся. Если не ввести смертной казни за дезертирство, сохранить дисциплину не удастся. Губернатор заметил, что все дело в командирах. Коль скоро вирджинцы не могут составить полк, тогда ополчение следует разбить на роты, включив в королевскую армию. Вашингтону будет обеспечен ранг капитана. Оскорбленный Джордж подал в отставку.