Имя Генри на устах всех радикалов Вирджинии. И не только их. Двадцатипятилетний Д. Мэдисон презрительно бросил: Вашингтон принадлежит к числу богатых господ, живущих у реки, и, «опасаясь за свою собственность в случае гражданской войны... обнаружил трусость, несовместимую как с его профессией, так и с репутацией Вирджинии».
В приступе патриотической горячки Мэдисон определенно преувеличивал, Вашингтона уже втягивал могучий водоворот событий. В начале мая он выехал в Филадельфию на второй континентальный конгресс. Четверка породистых лошадей понесла карету по изъезженным дорогам. За окном родина, знакомая и незнакомая, в городках и деревнях снуют озабоченные люди. Иные приветствуют статного военного, другие хмурятся. Страна разделялась на глазах — патриоты и лоялисты.
По дороге к Вашингтону присоединились другие делегаты Вирджинии, и к Филадельфии они подъехали внушительной кавалькадой. Километрах в десяти от города их встретило около пятисот всадников, кортеж приобрел военный вид. У въезда в Филадельфию пронзительные, нестройные звуки труб и уханье барабанов — музыканты-дилетанты мужественно играли что-то очень и очень воинственное. Вооруженные толпы в самой пестрой одежде — наспех сформированные ополченческие роты. С шумом, гамом и барабаном импровизированный парад прошествовал по улицам крупнейшего города тогдашней Америки, оплота постных квакеров. Толпы неистово приветствовали Вашингтона. Лоялисты с отвращением отворачивались. На крышах кричали птицы.
10 мая 1775 года открылся второй континентальный конгресс. 63 делегата 13 колоний явились, исполненные большей решимости, чем в минувшем году. Мелькали знакомые лица — полномочия делегатов подтвердили революционные конвенты колоний. Господствовало мнение, что жребий брошен, оставалось определить пути и средства защиты интересов Америки. Хотя воинственное меньшинство уже поговаривало о независимости, на конгрессе все же возобладало мнение, что нужно дать отпор лондонскому «министерству», как и надлежит добрым подданным его величества короля Георга III, охраняющим дарованные им древние английские свободы. А времени на словопрения не оставалось. Конгресс поначалу думал, что нападающей стороной явятся англичане, и помышлял только об обороне. Тут получили известие — в день открытия конгресса молодцеватый Этан Аллен во главе отряда вермонтских ополченцев, поэтому именовавших себя «парни зеленой горы», внезапным налетом захватил королевский форт Тикондерога. Стоустая молва разнесла: Аллен вместе с Бенедиктом Арнольдом, имевшим сомнительное звание полковника колонии Массачусетс, потребовали-де от вооруженного до зубов английского гарнизона сдачи во имя «Великого Бога и континентального конгресса» (об обоих Аллен знал только понаслышке) и одержали достославную победу. На деле получилось куда проще — около сотни ополченцев вбежали в форт, охранявшийся несколькими десятками солдат инвалидной команды, а Аллен крикнул коменданту: «Выходи, старая мерзкая крыса!» Засим без кровопролития «парни зеленой горы» овладели Тикондерогой, где хранились 60 орудий, и, следовательно, опорным пунктом в северной части озера Джорж. Открывался путь в Канаду, или прикрывались подступы к колониям с севера — стратегическая оценка зависела от точки зрения.
Потрясенный конгресс вотировал вернуть форт королю по «восстановлении прежней гармонии» между Англией и колониями. Делегаты северных колоний, опасавшихся вторжения из Канады, негодовали. Массачусетцы, державшие в осаде войско Гейджа в Бостоне, подлили масла в огонь. Они красноречиво взывали к собранию — нужно держаться всем вместе, и попросили конгресс взять на себя руководство ополченцами колонии, уже воевавшими с англичанами. Сомнений не было — Массачусетс звал на войну. Решиться сразу было трудно, и открылись прения, затянувшиеся больше чем на месяц.
Обсуждались различные варианты действий, но приходили к одному — придется поднять оружие. Буйные толпы ополченцев, обложивших Бостон, назвали континентальной армией и обязали Нью-Йорк снабдить ее хлебом, повелели всем колониям собирать селитру и серу для изготовления пороха, а Пенсильвании, Мэриленду и Вирджинии — сформировать десять рот «опытных стрелков» и гнать их к Бостону. Вашингтон, единственный делегат конгресса, щеголявший в военном мундире, был занят по горло. Он председательствовал сразу в трех комитетах — по подготовке обороны Нью-Йорка, обеспечению армии вооружением и снаряжением и выработке уставов. Он чувствовал себя стратегом — купил пять военных книг, погрузился в их изучение. Времена наступали крутые, и он заблаговременно составил достойное завещание.