Вознамерившись ехать как можно быстрее, Вашингтон каждый день отправлялся в путь на рассвете, но чествований избежать не удалось. Александрия отстояла от Маунт-Вернона всего на десять миль, однако там президента уже ждал торжественный обед от имени горожан с неизбывными тринадцатью тостами. В Уилмингтоне, столице штата Делавэр, он выступил с речью о пользе развития отечественных мануфактур. На подступах к Филадельфии его встретили местные сановники и просили сесть верхом на белого коня для торжественного въезда в город.
На мосту через реку Скулкилл президента оплели гирляндами из ветвей лавра и вечнозеленых растений, а мальчик, изображавший ангелочка, с помощью подъемной машины водрузил ему на голову лавровый венок. 20 тысяч человек высыпали на улицы, облепили окна и кричали «Да здравствует Джордж Вашингтон!», когда он проезжал во главе процессии, раскланиваясь в обе стороны. На следующее утро к дому, где он заночевал, явилась рота легкой кавалерии, чтобы сопровождать его в Трентон, но оказалось, что Вашингтон уже с час как уехал, чтобы избежать излишней помпы.
В Трентоне жители соорудили великолепную триумфальную арку, увенчанную надписью: «26 декабря 1776 года. Защитники матерей защитят и дочерей». При приближении Вашингтона 13 юных девушек в белоснежных одеждах и с корзинами цветов вышли вперед и бросали лепестки под ноги его коня. Вашингтон низко кланялся, с трудом удерживая слезы. Затем три группы женщин — девочки, девушки и замужние дамы — исполнили оду о том, как он спас непорочных дев и матерей семейств.
Одновременно тем же путем двигался другой экипаж, на который не обращали столько внимания: Билли Ли непременно желал присутствовать на инаугурации своего хозяина и служить ему в Нью-Йорке. Он хромал на обе ноги, и Вашингтон хотел отговорить его от поездки, но в конце концов уступил и поручил его заботам Тобайаса Лира.
Когда Лир и Ли прибыли в Филадельфию (19 апреля), у верного раба воспалились оба колена, причиняя невыносимую боль. Лир оставил его под присмотром опытного врача, а сам поехал дальше. Лечение затянулось на целый месяц, и лишь после приобретения дорогостоящего стального костыля Ли смог ходить, хотя и с трудом.
Вашингтон заранее написал губернатору Нью-Йорка Джорджу Клинтону, прося избавить его от ненужных торжеств; но когда 23 апреля он приблизился к Элизабеттауну, его уже дожидались три сенатора, пять конгрессменов и три местных чиновника. У пристани, сверкая свежей краской, стояла особая президентская баржа, сооруженная в честь Вашингтона, с красным балдахином на корме для защиты от непогоды. На веслах сидели 13 гребцов в белой униформе.
Когда баржа вошла в Гудзон, Вашингтон увидел, что манхэттенский берег черен от народа, явившегося его встречать. Суда, стоявшие на якоре в гавани, были украшены флагами. Со стороны Нью-Джерси за баржей следовала целая флотилия из лодок; на одной из них возвышалась внушительная фигура Генри Нокса, а в некоторых других были музыканты и певицы, выводившие рулады в честь Вашингтона. У причала, находившегося в начале Уолл-стрит, баржу поджидали губернатор Клинтон, майор Джеймс Дуэйн, Джеймс Мэдисон и др. Командир военного эскорта выступил вперед и объявил Вашингтону, что ожидает его приказаний. «Сегодня я буду поступать, как назначено, — ответил тот, — но когда всё это кончится, я надеюсь, что вы больше не станете утруждаться, поскольку любовь моих сограждан — единственная защита, какая мне нужна».
В тот же день сенат назначил комитет, который должен был придумать подходящую формулу обращения к президенту. Вице-президент Адамс считал, что для поддержания чести и достоинства президента необходим титул сродни королевскому. В конце концов предложили такой вариант: «Его высочество президент Соединенных Штатов Америки и защитник их свобод». Вашингтон сделал выбор в пользу более простого: «президент Соединенных Штатов».
Нью-Йорк еще не оправился после пожара и разрушений. Обгоревшие остовы домов дожидались сноса, деревья были срублены на дрова, улицы заросли травой. Оживленнее всего было в портовых кварталах, где как грибы росли таверны (их было около четырех сотен) и дома разврата. Вместе с тем Нью-Йорк был вторым по величине городом в США, и по улицам с кучами конского навоза и разного сора разъезжали богатые кареты. Деловой хваткой Нью-Йорк затмевал Филадельфию, однако всякому было ясно, что исполнять обязанности столицы он может только временно. Даже к такому важному событию, как инаугурация первого президента, готовились впопыхах, в авральном режиме.