На поминки пришли только родственники, друзья, соседи и компаньоны. За столом прислуживали восемь рабов в черном; лишь один из них принадлежал лично Вашингтону, а потому должен был теперь обрести свободу.
Завещание Вашингтона предали гласности и даже опубликовали отдельной брошюрой.
ЛЕГЕНДА
За два президентских срока Вашингтона в США стабилизировалась финансовая обстановка; возникли банк, монетный двор, береговая охрана, таможня, дипломатический корпус; началось создание военного флота и регулярной армии; были заключены важные торговые и политические договоры, обеспечена безопасность на границе с индейскими землями; в состав федерации вошли три новых штата — Вермонт, Кентукки и Теннесси; упрочилось разделение властей; выросли экспорт и морское судоходство. Как только весть о его смерти разнеслась по стране, в каждом городе начали звонить колокола; люди, не сговариваясь, запирали лавки: какая уж тут работа, когда такое горе. Все правительственные чиновники, начиная с президента Адамса, облачились в черное; офицеры повязали черные креповые повязки на левую руку, корабли приспустили флаги, холл Конгресса обили черным сукном. Абигейл Адамс требовала, чтобы на ее приемы дамы приходили в черных перчатках и с черными веерами.
Девятнадцатого декабря Джон Маршалл официально объявил в палате представителей о кончине Вашингтона. Неделей позже огромная траурная процессия, извиваясь змеей, проследовала от здания Конгресса к Немецкой лютеранской церкви. Генерал Генри Ли произнес там речь, в которой восславил Вашингтона — «первого на войне, первого в мире, первого в сердцах соотечественников». Томас Джефферсон на этой церемонии не присутствовал, хотя и носил траур; Марта Вашингтон ему этого не простила.
«Каждый американец считает своим священным долгом иметь в своем доме изображение Вашингтона, как мы — изображения святых», — отмечал один путешественник из Европы. Доктор Бенджамин Раш с неодобрением относился к этому поклонению, принимавшему формы языческого культа; генерала даже величали «Спасителем» и «Искупителем», чуть ли не приравнивая к Христу.
Мэйсон Лок Уимс, протестантский священник и книготорговец, которого когда-то представил Вашингтону доктор Крейк, первым понял, где залегает золотая жила. В середине января 1800 года он написал своему издателю: «Вы знаете, Вашингтона больше нет! Миллионы жаждут прочесть что-нибудь о нем. Подумайте о детях: что Вы им ответите, когда они спросят, как смог Вашингтон вознестись до немыслимых высот?» Первое жизнеописание Вашингтона с историями, выдуманными пастором Уимсом, вышло в свет в том же году, а в 1808-м была издана двухсотстраничная «Жизнь Джорджа Вашингтона с забавными историями, равным образом воздающими должное ему самому и поучительными для его молодых сограждан», к середине столетия выдержавшая более полусотни изданий. «Молодым согражданам» преподносили выдуманную от начала и до конца историю о вишневом деревце: якобы в детстве Джорджу Вашингтону подарили топорик, которым он нечаянно срубил молодую вишню, посаженную его отцом. Когда разгневанный отец спросил, кто это сделал, Джордж не стал запираться, потому что не мог сказать неправду. Умилившись правдивости сына, отец не стал его наказывать. В той же книжке описывалась смерть Огастина Вашингтона: Джордж пал ему на грудь, покрывал его хладное чело тысячами поцелуев и орошал горючими слезами. Потом, став взрослым, Джордж был настолько силен, что мог перебросить серебряный доллар через Потомак. А во время суровой зимы в Вэлли-Фордж молился, стоя на коленях в снегу и роняя слезы… Всё это должно было послужить примером для детей, чтобы они росли послушными и богобоязненными.
Конечно, от настоящего Вашингтона в этой книжке не было ничего. Бушрод Вашингтон, унаследовавший бумаги дяди, обратился к Джону Маршаллу с просьбой написать его биографию. Маршалл, большой поклонник генерала, принялся за этот труд, когда стал главой Верховного суда. У него получилось монументальное произведение в пяти томах — «мавзолей с основанием в 100 квадратных футов и высотой в 200 футов», по колкому замечанию Адамса. Вашингтон у него вышел мраморной статуей, а не живым человеком.
Лучше всех Джорджа знала Марта, но она мемуаров не писала. После смерти супруга она сожгла всю их личную переписку. Она больше ни разу не вошла в кабинет мужа и в их общую спальню, поселившись в мезонине и проводя время за шитьем. Слишком живы были воспоминания, слишком острую боль они причиняли. Внук Вашик жил на том же этаже, и забота о нем была для Марты единственной отрадой. Она постоянно жаловалась на здоровье и, казалось, с нетерпением ждала того часа, когда воссоединится с мужем в ином мире. Она протоптала дорожку к склепу и раздавала близким друзьям пряди волос супруга, точно святые реликвии.