16 августа Гейтс с 1400 солдатами континентальной армии и 2 тысячами ополченцев дал бой Корнваллису у Камдена в Южной Каролине. Англичане, уступавшие по силам американцам, тем не менее быстро разгромили их. Это положило конец организованному сопротивлению в южных штатах и карьере Гейтса. Патриотов особенно возмутил тот факт, что битый генерал остановился, чтобы написать донесение конгрессу, только тогда, когда между англичанами и ими было свыше 100 километров. Гамильтон язвил: «Прекрасное достижение для человека его возраста!» Вашингтон отнесся к позорному бегству Гейтса с пониманием, заявив: «Безрассудно занимать позицию вблизи превосходящего по силам врага». Конгресс сместил Гейтса и открыл надлежащее следствие. Вашингтон тактично винил не полководцев, а ополчение, указав — Камден дал новый предметный урок касательно «фатальных последствий зависимости от ополчения».
Те в Филадельфии, кто еще недавно видел в Гейтсе противовес Вашингтону, склонили головы. Конгресс теперь был готов возложить на главнокомандующего и ответственность за операции на юге, предложив самому избрать генерала для руководства там боевыми действиями. Он назначил Грина, излюбленную жертву нападок политиканов. Сообщая о своем выборе, Вашингтон мстительно приписал: «Я очень высоко ценю новое доказательство доверия конгресса, выразившееся в предоставлении мне права самому назначить генерала на столь ответственный пост». Крыть было нечем, и в Филадельфии молча проглотили пилюлю.
Отправляя на юг Грина, Вашингтон прикомандировал к нему «легкой кавалерии генерала Г. Ли» — на обширных слабозаселенных пространствах было где развернуться конникам и Штебену, ибо «предстояло создать армию». С южного театра уже поступили сведения, что там развернулась партизанская борьба, которая в конечном итоге решила исход дела в этих штатах. Вашингтон все же не верил в успех иррегулярных частей, поэтому он свирепо предостерег Грина: «Мы должны располагать постоянной армией, а не колеблющимся ополчением, которое тает под нами, как цоколь из снега под тяжестью статуи в летний день».
Давным-давно известно, что самое легкое дело давать советы. Вашингтон рекомендовал Грину обзавестись регулярными войсками на юге, а как с комплектованием самой континентальной армии? В пользу ее решительного расширения говорило многое — катастрофа на юге и прибытие наконец из Франции долгожданных войск союзника. 10 июля эскадра адмирала Тени бросила якоря в Ньюпорте, благоразумно оставленном англичанами. Она доставила семитысячный экспедиционный корпус под командованием генерал-лейтенанта Рошамбо. Взгляд на карту — Ньюпорт лежит севернее Нью-Йорка — подсказывал грандиозный стратегический план — зажать англичан в клещи континентальной армией и экспедиционными силами Рошамбо, а французский флот блокирует побережье.
Вашингтон решил, что час решительного наступления пробил. Он требует увеличения континентальной армии до 25 тысяч и ополчения до 17 тысяч, а также немедленно прилично одеть служивых. Ибо «ужасно и прискорбно» оскорблять французских воинов видом стоящих с ними плечом к плечу оборванцев. Вашингтон потребовал от офицеров «приложить все усилия», чтобы надлежащим образом экипироваться. В приказе сообщались формы одежды (моделирование их всегда доставляло великую радость Вашингтону). Генерал-майорам, например, предписывалось щеголять «в синем мундире, лацканы с вышивкой, желтыми пуговицами, белой с кружевами рубашке, эполетами, на каждом из них две звезды, черными и белыми перьями на шляпе». Офицерам иметь на шляпе кокарду, шпагу на боку или, по крайней мере, «легкий штык».
Если армию в преддверии совместных действий с союзниками удалось кое-как приодеть, главным образом за счет поставок из Франции, то с пополнением дело обстояло много хуже. Титанические усилия вербовщиков дали весьма скромный результат — в континентальной армии значилось 6143 человека, в ополчении — 3700. В 1780 году на один год завербовалось менее половины солдат, чем в 1776-м на трехлетиий срок. Оно и понятно: было широко известно, что солдаты практически не получают жалованья, дурно снабжаются, а рассказы о зимовках в Вэлли-Фордж и Морристауне повергали в ужас.