30 ноября 1782 года в Париже был подписан этот самый мир, носивший, правда, название предварительного — оговаривалось, что он вступит в силу по заключении мирного договора между Англией и Францией. Англия признала независимость 13 американских колоний, их западная граница устанавливалась по Миссисипи. Согласившись на значительное расширение территории США, в Лондоне думали, что сделали ловкий ход — энергию новой страны поглотит освоение этих земель. В договоре закреплялись права английских кредиторов взыскивать долги, что затрагивало в первую очередь плантаторов юга. От имени конгресса давалось обязательство возвратить собственность тори, конфискованную в ходе войны. В договоре также предусматривалось прекращение в дальнейшем любых преследований в США по политическим мотивам. Англичане «со всей возможной быстротой» обязывались эвакуировать свои войска, еще оставшиеся в США.
Узнав о сепаратном договоре, Верженн сделал соответствующее внушение американским уполномоченным. Ответ, написанный легким пером Б. Франклина, с американской точки зрения, был красноречив и убедителен. Старик философ заверил министра Бурбонов, что, подписывая договор, американцы не проявили должного «такта», что, однако, объяснялось, «не недостатком уважения к королю, которого мы все любим и чтим». Договор-де не сепаратный, ибо носит «предварительный» характер. Франклин просил, чтобы инцидент не повлек за собой разрыва с Францией, и раскрыл соображения, которыми якобы руководствовались американцы: «Англичане, как я узнал, льстят себя надеждой, что уже разделили нас. Надеюсь, что это маленькое недоразумение останется в тайне, и пусть англичане пребывают в своем заблуждении». В этом же письме Франклин попросил новый заем. Французское правительство, стоявшее на грани банкротства — до революции остались считанные годы, — выделило США еще шесть миллионов ливров. Франклин, надо думать, пожал плечами, почувствовав превосходство республиканского склада ума над монархическим. Его комментарий — французы не могут допустить, чтобы дорогостоящий костер угас из-за недостатка топлива.
Ухищрения Франклина были совершенно напрасны, в Лондоне отлично и в деталях знали обстоятельства по ту сторону неприятельского дипломатического фронта. Американские уполномоченные трудились в тесном кольце английских шпионов.
Доверенный секретарь Франклина Э. Бэнкрафт был английским агентом, курьер капитан Хайсон, перевозивший самые секретные послания из Парижа конгрессу и обратно, состоял на жаловании англичан. Шпионом был Э. Кармайкл, личный секретарь С. Дина. Помимо «звезд» первостепенной величины, в окружении американских уполномоченных толпились десятки шпионов второго положения. Арнольды не были исключением, а скорее правилом в рядах государственных служащих в США при неизменном побудительном мотиве предательства — наживе. Как писал в то время французский посланник в США Верженну: «Личное бескорыстие и неподкупность отсутствуют в картине рождения Американской республики… Дух торгашеской алчности составляет, пожалуй, одну из отличительных черт американцев». Француз знал дело и широко практиковал взятки…
Предварительный договор Англии и США, прорвавший фронт противников Британской империи, совпал с рядом их неудач. Особенно большое впечатление произвел провал испанской осады Гибралтара, не говоря уже о поражении де Грасса в Вест-Индии. 20 января 1783 года Франция и Англия подписали мирный договор, а после длительных переговоров Лондона с Мадридом и Гаагой 3 сентября 1783 года был наконец заключен окончательный мирный договор, известный как Парижский мир.
Известия о происходившем в Европе в том или ином виде достигали США. Состояние войны с Англией было прекращено резолюцией конгресса 19 апреля 1783 года. 5 мая Вашингтон встретился с Карлтоном. Английский главнокомандующий не мог сообщить точного срока убытия британских войск с территории США. Генерал Вашингтон должен понять, что с судами трудно. Вашингтон понял. Особых дел не было, он заказал и получил у нью-йоркского книготорговца (препятствий больше не было) биографии Карла XII, Людовика XV, Петра Великого, Густава Адольфа. Америке нужны, вероятно, думал потенциальный читатель, начитанные великие люди, но прочесть эти книги он не успел, откладывая со дня на день, как и трактат Локка, о котором он столько понаслышался в Филадельфии.