В середине июня Брэддок наконец выступил из форта Камберленд. Повторилось знакомое Вашингтону во всех мучительных подробностях — колонна, насчитывавшая около 2000 человек, обремененная артиллерией и обозом, продвигалась едва по пять километров в день, а до форта Дюкень 250 километров. Наконец, Брэддок послушался совета Вашингтона — выдвинуть вперед 1200 человек с 30 пушками, обоз и тяжелая артиллерия должны следовать позади. Вашингтону не посчастливилось долго любоваться торжеством предложенного им порядка движения. Он заболел дизентерией, и 17 июня Брэддок отправил его трястись в санитарной фуре в обозе.
Только 8 июля, подвязав к седлу подушку, чтобы смягчить толчки — все тело невыносимо болело, Вашингтон прискакал в передовой отряд Брэддока. На следующий день войска должны были выйти к осиному гнезду французов — форту Дюкень — в десяти с небольшим километрах. Он не мог пропустить долгожданную баталию.
Великолепное утро 9 июля как нельзя лучше соответствовало праздничному настроению штаба Брэддока — взошло солнце победы. Вашингтон навсегда запомнил этот прекрасный летний день. Генерал приказал войскам маршировать как на параде — пусть французские лазутчики, которые могли скрываться в лесу, знают, что их ждет. Над ровными рядами солдат в ярко-красных мундирах реяли знамена, били барабаны, оркестр оглашал лес звуками «Марша гренадеров». Даже вирджинцы в скромных синих мундирах старались держать строй, выпячивая груди, выкатывая глаза и надувая щеки, когда мимо них проносилась блистательная кавалькада офицеров.
Колонна дважды перешла вброд реку Мононга-хила. Офицеры поднимали руки, поздравляя друг друга — французы по глупости не использовали последнее место, где можно было устроить засаду.
Авангард — 300 человек — углубился в поросшее лесом дефиле, за ним на расстоянии мушкетного выстрела следовали главные силы и Брэддок со штабом.
Внезапно в стороне авангарда началась сильная пальба, скоро нельзя было различить отдельных выстрелов. Слитный рев, вопли, топот. Через несколько минут обезумевшая толпа солдат авангарда ринулась на остановившуюся главную колонну. Ряды смешались, всюду раздавались крики, падали люди — значит, стреляли по ним! Но врага не было видно, свинцовый ливень хлестал из-за деревьев и кустов. Офицеры тщетно пытались восстановить порядок, что в их понимании означало построить солдат ровными рядами, дать залп и атаковать неприятеля в сомкнутом строю. Они нещадно били метавшихся солдат саблями плашмя, но безрезультатно.
И только вирджинцы не растерялись, часть их, рассыпавшись в редкую цепь, попыталась атаковать невидимого врага, другие залегли за поваленными деревьями и открыли ответный огонь. Английские солдаты, не видя настоящих врагов, приняли за них вирджинцев и несколькими залпами разметали ополченцев. «Эти трусливые англичане, — писал впоследствии Вашингтон, — пораженные смертельной паникой… стреляли во всех, находившихся перед ними». Под Вашингтоном были убиты две лошади, пули пронизали платье, сбили шляпу, он остался невредим, отнеся это за счет «чудесной заботы Провидения, защитившего меня вопреки всем ожиданиям».
Охрипший Брэддок метался на дороге, все еще пытаясь выстроить солдат для правильного боя. Когда он взобрался на пятую лошадь (четыре были уби-ты)> то получил пулю в легкое. Тяжелое ранение генерала послужило сигналом к всеобщему бегству.
Бросив знамена, пушки, барабаны и флейты, беспорядочная толпа устремилась назад по той самой дороге, по которой всего час назад войска выступали церемониальным маршем.
Сзади раздавались душераздирающие крики оставленных раненых, индейцы набросились на них, приканчивая с неописуемой жестокостью, снимая скальпы и деля богатую добычу. Вероятно, это задержало победителей, дав возможность остаткам войска Брэддока уйти от преследования. Потери были ужасающими — из 86 офицеров 63 были убиты или ранены. Такая убыль в офицерском составе понятна — противник целил прежде всего в гарцевавших на лошадях. Из 1373 рядовых невредимыми осталось только 459 человек. Побоище учинил враг, значительно уступавший Брэддоку по силам, — 100 французов, 150 канадцев и 650 индейцев.
Разбитые войска с невероятной резвостью бежали к обозу, к провианту и тяжелым орудиям. «Когда мы пытались собрать их, — комментировал Вашингтон, — то достигли таких же успехов, как если бы мы попытались остановить диких горных медведей».
Умиравший Брэддок полностью положился на Вашингтона, единственного не раненого адъютанта. Вашингтон распоряжался всем, включая похороны генерала. Именно ему пришла в голову идея захоронить тело Брэддока посередине дороги, поблизости от развалин форта Необходимость. Оставшиеся повозки проехали по могиле, чтобы стереть все следы. Иначе, объяснил Вашингтон, индейцы найдут труп и надругаются над ним. Верные слуги и конь покойного генерала перешли к Вашингтону. Они служили ему многие годы.