Именно еще там каждый особенно ощутил свою ответственность за само будущее, за все, что придет или не придет завтра. Видимо, еще оттуда у В. Быкова это очень современное чувство: "каждый отвечает за все!"
Да, герои В. Быкова — чаще всего очень конкретные, реальные, своего времени люди, с "обыкновенным" масштабом мыслей и чувств, но именно на них и через них ставятся, решаются проблемы всеобщие и не одной войны касающиеся. Движение же, развитие этой общей авторской мысли, идеи замечается лучше, если имеется в виду вся "система" повестей В. Быкова, а не одно лишь какое-то произведение.
Правда, в "Сотникове" заметнее, определеннее, чем в любой из повестей, это стремление к прямому выходу в "философию", что сказывается и в большей диалектичности психологического анализа. Человек для В. Быкова делается большей загадкой, потому что писателя интересуют теперь положения и проявления человека не столь очевидные и от отдельного человека вроде бы малозависящие. И здесь тоже нет оправдания отступлению от человеческого звания, достоинства (совсем наоборот!), но больше учитывается сложность борьбы человека с самим собой, больше ощущается современная напряженность "выбора" в обстоятельствах порой безвыходных и ничего не обещающих человеку, кроме смерти.
Но чем сильнее и безвыходнее обстоятельства, тем важнее сохранить себя в них: без этого человек не изменит их к лучшему. Хотя бы для новых поколений — к лучшему.
"Сотников" — остропроблемная повесть. Мысль авторская развивается во многих измерениях, потому что человеческие характеры в повести многогранны.
И здесь авторская мысль часто ведет повествование, как и в "Круглянском мосте", но в "Сотникове" она сложнее, извлекается из сложных человеческих характеров и переживаний, непрерывно обогащаясь диалектикой самой жизни, реальности.
В "Сотникове" перед нами люди, характеры, о которых сразу, загодя не скажешь, кто какой. И кто к чему придет. Воистину, самого писателя ведут уже характеры, его сознанием рожденные, часто вступая в спор с ним самим, потому что это им и больно, и по-собачьи холодно, и нет сил сдвинуться с места, хочется умереть, а надо жить, искать выход, а выхода никакого нет... С Бритвиным, Задорожным, Блищинским автору все понятно заранее: кто они есть. Надо лишь "уличить" их, проследив за их поступками. Душа их, психология почти однозначна. Над Рыбаком суда справедливого не совершишь, не пройдя следом за ним внутренний путь его падения. Тут исследование прежде всего психологическое. Автор вовлекает читателя в непростой психологический процесс, совершающийся в Рыбаке, вовлекает тем, что вначале вызывает к нему добрые чувства, даже доверие: Рыбак чем-то приятнее, чем тот же Сотников (на первых порах). Чтобы потом, вместе с Рыбаком, читатель вдруг увидел пропасть под ногами — не у одного Рыбака под ногами, а у каждого, кто решит откупиться от большого зла "мелкими" уступками...
Вот они, двое партизан, идут по обычному партизанскому делу: надо накормить уцелевших после блокады бойцов, раздобыть чего-то у своих людей, на знакомом хуторе. Кто они в этот момент? Партизаны, идущие по волчьему следу, готовые к внезапному бою, хоть и не долгому (всего лишь по двадцать патронов у каждого), о плене и мысли нет, а тем более о том, чтобы согласиться служить врагу. Случись засада, бой, оба погибли бы и героями остались бы в памяти друзей. Людьми остались бы — в своем последнем сознании.
Но жизнь им готовила другие обстоятельства, испытания, в которых человек не взрывается, как граната, в одном каком-то порыве, а постепенно "раздевается", как кочан капусты — лист за листом... И тут обнаруживается гораздо большее, часто неожиданное для самого человека. И счастье его, великое счастье, если человек окажется выше или равным самому себе, как Сотников. Тогда его беда, несчастье обретает высоту героическую. А если все-таки не хватит человека, чтобы сохранить себя в нечеловеческих обстоятельствах?..
Но пока ни Сотников, ни Рыбак не знают и не могут знать, что их ждет. И того даже не знают, какой он, его товарищ, на что он способен.
Нет, знают — по прошлым обстоятельствам. Попадали они уже "в переплет" и после того зауважали друг друга, обычно старались быть вместе. Хотя люди они очень разные.