Перед ними, когда они задумывались в спорах об этом, разворачивалась потрясающая их истина: угасла слава римского имени…
Их, сенаторов, угнетало то, что сенат превратился при короле Теодорихе в декоративное учреждение: сохранил только своё название и церемонию заседания.
– Как орган политической жизни, тем более государственного управления, он уже не существует! – воскликнул Симмах-младший. – А что мы рассматриваем на заседаниях-то?! Второстепенные дела гражданской жизни Рима: правильное денежное обращение и тому подобное!.. И то это всё под присмотром чиновника короля, графа Аригерна, остгота!
У Аниция же рано появилась склонность к философским размышлениям и на религиозные темы.
И теперь Рустициана стала как будто отдаляться от него. То, что занимало, интересовало его, оставляло её равнодушной.
– Тебе неинтересно со мной? – с тревогой в голосе спросила она его однажды на прогулке по парку на их вилле.
– Ну что ты, дорогая! – воскликнул он.
– Да, сейчас дорогая, а как начинаешь спорить, обзываешь дурочкой! – со слезами на глазах вырвалось у неё.
Она вытерла слёзы, улыбнулась.
– А я всё равно буду твоей женой! – по-детски, непосредственно завела она всё то же. – Хотя бы и дурочкой!.. Ты никуда не денешься от своей дурочки!..
Со смехом запрыгала она на одной ноге вокруг него, повторяла и дразнила его…
«Какая же она ещё ребёнок!» – мелькнуло у него; взирая с симпатией на неё, только сейчас он заметил, что она уже не та девочка, что шесть лет назад встретила его у порога их виллы.
Свадьбу они, Аниций и его постоянный оппонент в спорах Рустициана, справили через четыре года у себя, на вилле Симмахов. Гостей было немного. Сказалось настроение и ситуация в Риме и в Италии в целом, она стала Остготским королевством.
Рустициане исполнилось пятнадцать лет, возраст, в котором в Риме и Византийской империи выдают девушек замуж.
Боэцию же в том году было семнадцать.
После свадьбы он стал изредка оставаться в доме своего отца, увлечённый занятиями, работой.
Дом покойного патриция Флавия Манлия Боэция находился недалеко от центра Рима, на улице Патрициев. Это был двухэтажный дом, десяток комнат. Верхний этаж жилой – спальные комнаты и комнаты для занятий. Внизу кухня, столовая, комнаты прислуги. Над некоторыми постройками нижнего этажа не было верхнего этажа, как у многих других домов богатых римлян. Дом был отгорожен высокой каменной стеной от соседних домов. Небольшой дворик, достаточно зелени, кусты, деревья, цветочные клумбы… Какое-то непонятное сооружение из досок в углу садика.
Комната молодого хозяина, Аниция Боэция, находилась на втором этаже. Там же, рядом с его спальной, была расположена большая библиотека, отделанная мрамором и слоновой костью. Выглядит роскошно. В ней хозяин проводил большую часть своего времени, когда жил в этом доме, а не в доме семейства Симмахов.
В один из дней знойного летнего полудня к дому подкатила коляска, вся в пыли после дальней дороги.
Из коляски вылез малый лет двадцати пяти, чернявый, тоже весь в пыли, усталый, еле держался на ногах.
– Это дом Боэция? – спросил он слугу, торчавшего у ворот дома.
– Да, – ответил тот.
– Проводи меня к хозяину, Аницию Боэцию! – попросил он с хрипотцой пересохшим горлом. – Скажи, к нему прибыл королевский курьер из Равенны!..
Слуга открыл ворота, впустил гостя и прошёл с ним до дома, поднялся на невысокое крыльцо, открыл дверь, зашёл с гостем в переднюю залу.
– Хозяин!.. До вас курьер от короля из Равенны! – крикнул он громко, чтобы было слышно на весь дом.
Прошло несколько секунд тишины. Затем на втором этаже послышались быстрые шаги мягко ступающего человека, и по широкой лестнице спустился со второго этажа Боэций. Он быстро подошёл к курьеру, сунул ему для приветствия руку.
– Аниций Боэций!
Курьер протянул ему конверт, запечатанный королевской печатью.
– От начальника королевской канцелярии Флавия Кассиодора!.. Велено вручить лично!
Он слегка поклонился хозяину дома, попросил воды. Ему принесли воды, он напился, поблагодарил за услугу, повернулся и покинул дом Боэциев.
Аниций, не ожидавший этого визита, некоторое время стоял в растерянности. Затем он быстро вскрыл конверт и прочитал послание. От того, что он прочитал, он буквально подскочил от восторга на месте, затем кинулся по лестнице на второй этаж. Оттуда он скатился уже одетый по-дорожному, бережно прижимая к груди драгоценный конверт.
Вскоре он уже был в доме Симмахов, который находился неподалёку, на этой же улице Патрициев. Там, когда он зачитал всем это послание, поднялся такой крик, что сначала даже непонятно было, из-за чего кричат.