Шевцова заметил владелец «Новой маленькой газеты» И. В. Лебедев и предложил ему место секретаря редактора, за которое тот ухватился с радостью: ведь он учился на историко-филологическом факультете, пробовал себя в журналистике, стихосложении, пытался писать пьесы. И не без успеха: четыре его рассказа и многие репортажи были опубликованы, пьеса «Бельгийцы» принята к изданию и постановке, а символическая поэма «Сказание о земле Яиссарь» распространялась по чайным и пивным рабочих кварталов.
От «Новой маленькой газеты», органа полулиберального, на волне быстро распускавшего свои махровые цветы шовинизма Шевцов качнулся в сторону черносотенной суворинской «Маленькой газеты»… Кое-что претило здесь «беспартийному социалисту», но платили зато хорошо.
В октябре 1916 года университет закончен. Призванный в армию, Шевцов по протекции устраивается в качестве вольноопределяющегося в полковой театр лейб-гвардии Гренадерского полка — помощником режиссера и актером на вспомогательных ролях.
Наступил февраль 1917 года… Представления Шевцова о сути и значении революции, как потом писал он сам, были крайне туманны. «Я стремился участвовать в ней, совершенно не зная о том, какие же классы в ней будут участвовать, в интересах каких именно классов я буду бороться и во имя чего».
Но надо было жить и есть. И он начинает работать в Комитете попечения о народной трезвости.
А вскоре в литературно-просветительском кружке, который Шевцов еще в 1914 году создал вместе с молодыми рабочими Яковом Бердниковым и Никифором Тихомировым, родилась идея создания юношеской пролетарской организации Петрограда…
Вот как все было в жизни Петра Григорьевича Шевцова, если верить лишь его дневникам и запискам, которые хранятся и ныне в Центральном архиве ВЛКСМ. Здесь все, пожалуй, правда — сухая, пресная, потому что лишена эта «правда», быть может, самого главного, что делает правду бумажную правдой жизни — страсти.
А Петр Шевцов был натурой страстной, хотя страсть эта была острой, но плоской как немецкий штык: одна сторона — жажда денег, другая — жажда славы и чести. О, как он был честолюбив, о, как ему хотелось «состояться»!.. На каком поприще? Да, в общем, на любом, где выйдет.
Попробовал медицину… Да, жить было голодно, учиться трудно. Но академию Шевцов бросил и потому, что понял быстро и другое: здесь путь к славе долог и тернист. А время, а годы бегут!..
Ударился в литературу и журналистику. Получалось. Но как у всех. Не сказать — «не способен», но большого таланта не обнаружилось. И вдруг понял, что в журналистике есть особый смысл — она ближе некуда связана с политикой, властью. Открывались неожиданные варианты проникновения в эту заманчивую сферу, где есть немалый шанс получить то, о чем он мечтал: и деньги, и славу, ну, для начала, хотя бы известность…
Но тут случилась революция… Некстати? А может, как раз хорошо? Старая пирамида власти рухнула, новая еще не построена…
Шевцов кинулся к Чхеидзе, Керенскому: «Желаю быть полезен». И пригодился: началась борьба за массы, за молодежь, и его идея о создании пролетарской юношеской организации культурнического типа, то есть такой, которая отвлекала бы молодежь от классовых боев, от борьбы за политические права, а проще и короче — отрывала бы ее от главного политического противника меньшевиков и эсеров — от большевиков, пришлась им по душе. Люди честолюбивые, небесталанные, но не слишком щепетильные в области морали в политике бывают нужны нередко… План Шевцова получил одобрение.
«Я побывал у некоторых членов Временного революционного правительства (включая Керенского) и у членов ЦИК (включая Чхеидзе). Всякий раз я встречал отменно ласковое и многообещающее отношение, и я безгранично верил тому, что революция в надлежащих руках…» — напишет позднее Шевцов в дневнике.
Петр Шевцов выходил на авансцену истории… К этому надо было готовиться.
Первое — нужна стратегия, необходим дальний прицел. Юношеская организация — лишь момент биографии и движения к вершинам власти. Нужна своя партия. И это тоже не «придумка» автора. Да, Петр Шевцов мечтал о создании параллельно с молодежной организацией «Труд и Свет» своей партии «Всеобщего труда и равенства». Подготовил даже ее Программу и направил два экземпляра на хранение в Публичную библиотеку…
Но это — завтра. А сегодня нужна сильная личность, рядом с которой можно жить спокойно, творить смело и широко. Кто эта личность? А. Ф. Керенский — вот восходящая звезда русской революции. Будем восходить вместе… Ничего, что орбиты разные. Люди живут не на небесах, где звезда с звездой не сходится, а на земле, где пути человеческие неисповедимы, как и господни, пересекаются и совпадают порой вопреки всякой логике и всяким желаниям. А тут желание, да какое!..
Второе — надо создать образ вождя молодежного движения. Шевцов отработал позу — под Керенского. Жесты и мимику — под Керенского. Хотел и постричься под «бобрик» — под Керенского, но стало жаль свою роскошную шевелюру. К тому ж, поразмыслив, Шевцов решил, что это было бы довольно опрометчиво. Все-таки не стоит связывать свою судьбу с Александром Федоровичем уж слишком жестко. Сегодня его звезда еще не взошла, а завтра, взойдя, может вдруг и быстро закатиться. Политика есть политика, а время совсем неустойчивое… Позу и жесты можно сменить в один миг, а волосы — их не отрастишь и за месяц.
Было еще «третье», «четвертое» и «седьмое» в шевцовских планах..
А еще Шевцов завел дневник, в который, есть основания думать, стал заносить свои не самые откровенные мысли, судя по которым потомки должны будут изучать его личность, удивляться его прозорливости, глубине и благородству души…
Вот некоторые извлечения из этого дневника, хранящегося в Центральном архиве ВЛКСМ: «Петр Шевцовъ. Мысли и замътки объ организации пролетарской молодежи. Петроградъ, 1917 г.».
2. VI. «Весь месяц разъезжали по районам… Жалуются, что меньшевики и эс-эры стараются «перетянуть к себе», приходят уговаривать, мешают «своими делами заниматься».
Да, надо твердо заявить всем партиям, что нам с ними не по дороге, что у нас свой более славный путь».
18. VI. «Как-то меня посетил член районного Совета, член РСДРП меньшевиков, фамилии я не спросил, интересовался нашей работой, очень хвалил, приглашал к себе. Разве пойти, посоветоваться? Но это будет изменой принципу надпартийности…
…Большевики прямы, решительны, открыты, но зачем так грубы? У них газета «Правда», но боюсь я их и их правды!
Когда мы вторично столкнулись с Крупской в Выборгском районе, на заседании районного комитета, она так глубоко оскорбила меня тем, что назвала мелкобуржуазным говоруном, каким-то объективным агентом буржуазной, вредной для пролетарской молодежи идеологии…
…Нет, пусть большевики добиваются больше, еще больше свободы и прав для народа, за это я их глубоко уважаю, но со своей позиции надпартийности не сойду и молодежи, знамени нашему «Труда и Света» не изменю…»
24. VI. «…Денег нужно, столько денег нужно!.. Нет, среди буржуа я не пойду собирать, хотя по Уставу их можно допускать в качестве членов — почетных и за довольно крупную сумму. Нет, неудобно, против них действовать, их презирать и у них же брать подачки. Это никуда не годится. Надо съездить в ВЦИК к Чхеидзе, Керенскому…»
Был Шевцов, судя по всему, человеком весьма беспринципным, позиции свои менял в зависимости от обстоятельств. В 1917 году он внушал членам организации «Труд и Свет» идею «надпартийности», в дневнике своем писал, что это была одна из центральных его идей в молодежном движении. И в то же самое время в тайне от всех мечтал о создании параллельно с молодежной организацией своей партии. В апреле и мае 1917 года клял большевиков за грубость и жестокость, а в октябре 1918 года, когда «убедился в своих ошибках в смысле политических исканий и понимания законов развития общества и культуры», подал заявление с просьбой принять его в РКП (б). Более того, попросил не кого-нибудь, а Н. К. Крупскую дать рекомендацию для вступления в партию. Получил отказ. Обиделся на Надежду Константиновну за то, что «раз навсегда приговорила к врагам рабочего класса или к неспособным понять марксизм-ленинизм, — прогрессировать диалектически».