Юношам «Труд и Свет» сулит дать в руки «светоч знаний», девушкам обещает помочь стать хорошими хозяйками. Что ж тут плохого? Ничего. И мы, большевики, зовем народ и юношество в светлое будущее, в новую прекрасную жизнь. Только эту жизнь надо сначала завоевать, а не ждать, когда она с неба свалится, когда ее нам подарят отцы и матери. И если им сейчас трудно в этой борьбе, разве не должны мы помочь им? А может, и умереть за светлое будущее в этой борьбе? — И это тоже счастье — погибнуть в полете, орлом, а не жирной перепелкой, которая прячется от всех в траве. Вот такой союз — союз молодых борцов — создают большевики, и кто хочет быть настоящим революционером — подходи, записывайся в Нарвский социалистический союз рабочей молодежи!..
Зашевелились, загалдели пацаны, не зная, как поступить, к кому подходить — Алексеев, отодвинув бумаги Дрязгова, расположился за тем же столом.
Постепенно образовалось две очереди: одна к Алексееву, другая — к Дрязгову. И вот ведь обида — эта очередь не была меньше.
— Ну, сколько записал? — спросила Лисинова, когда они вышли из клуба.
Алексеев посмотрел список:
— Двадцать семь человек.
— А Дрязгов, пожалуй, больше.
— В том-то и беда.
— Разве можно вот так, просто записывать в союз, выдавать билеты, даже не спросив, знает ли Программу и Устав союза? Ведь в социалистическом союзе должны быть самые сознательные, отборные… Борцы, ты же сам говорил.
— Э-э, нет! — возразил Алексеев. — А не самых сознательных, их куда же — Шевцову отдать? Дудки. Дозреют в борьбе.
— А мы в Москве хотим создать союз сплошь из партийной молодежи, из самых-самых… лучше меньше, да лучше. И чтоб при партии непосредственно, как ее секция.
Алексеев посмотрел на Лисинову серьезно, возразил резко.
— Ну, и будете сектантами. Союз молодежи должен быть массовым, потому что он ее приготовительный класс, резерв, что ли. Но это, конечно, дело ваше. Главное, чтобы не отдать молодежь шевровым, не допустить «шевцовщины»… Опасно.
Да, ситуация в молодежном движении Петрограда сложилась непростая.
Молодежь валом валила в «Труд и Свет». Авантюристичность идей Шевцова ей пока была непонятна, а тяга к знаниям, культуре, организованности была огромной. Еще давали себя знать всеобщее ликование и восторг от победы над царизмом, разгул мелкобуржуазной стихии, бессознательно-доверчивое отношение к Временному правительству, которыми были поражены не только молодые, но и зрелые по возрасту рабочие. Это было так ново — у рабочего молодняка, у тех, кого угнетали больше всех, у кого прав меньше всех, своя собственная организация! Это было так заманчиво и интересно — самим, отдельно от взрослых, которым всегда не до молодых, собираться, самим решать свои дела и делать их так, как хочется…
Из всех районов Петрограда только в трех: Нарвско-Петергофском, Петроградском и Невском в работе союзов молодежи обеспечивалась большевистская линия, потому что во главе их стояли большевики: Василий Алексеев, Петр Смородин, Иван Канкин. Всерайонный Совет «Труда и Света», особенно его Президиум, были эсеро-меньшевистскими. После ухода из Совета представителей Нарвско-Петергофского района влияние большевиков в нем совсем ослабло.
Шевцов процветал. Имя его зазвучало в кабинетах министров Временного правительства, в Петросовете, в гостиных промышленников и банкиров. Принц Ольденбургский предоставил для нужд Всерайонного Совета один из своих особняков на Большой Дворянской, прямо напротив дома, где жил Шевцов. Сейчас в нем шел ремонт.
Обстановка, между тем, требовала от большевиков предельной концентрации всех общественных сил: контрреволюция не дремала. Не сумев «заморозить революцию», она стремилась расслоить ее, расстроить, обессилить. Был придуман план эвакуации многих промышленных предприятий. Говорили: «Чтобы разгрузить столицу». На самом деле — чтобы избавиться от революционного пролетариата. Временным правительством был предложен план «освобождения» города от солдат Петроградского гарнизона… Росла разруха. Душила дороговизна. Зловещий призрак голода уже бродил по столице. Попустительство разгулу и вакханалии контрреволюционеров до крайности озлобляли народ. Но расчет на этом и строился: чем хуже, тем лучше. Массы рвались на улицу, зрел протест. Буржуазия ждала повода, чтобы задушить революцию…
Министр иностранных дел Милюков говорил, что «ленинизм не есть случайное явление, что он имеет почву среди рабочих, и если против этого течения не принять решительных мер, то стране грозит гибель».
Министр Временного правительства Ираклий Церетели на заседании Исполкома Петросовета, президиума и бюро фракций I Всероссийского съезда Советов публично обвинил большевиков, которые готовили на 10 июня мирную демонстрацию, в заговоре против правительства. Бледный, как полотно, то ли от страха, то ли от волнения, он заявил: «Контрреволюция может проникнуть к нам только через одну дверь: через большевиков. То, что делают теперь большевики, это уже не идейная пропаганда, это заговор. Оружие критики сменяется критикой оружия. Пусть же извинят нас большевики, теперь мы перейдем к другим мерам борьбы. У тех революционеров, которые не умеют достойно держать в своих руках оружие, нужно это оружие отнять, большевиков надо обезоружить…»
Но демонстрация, которая была назначена I Всероссийским съездом Советов и в которой большевики решили принять участие, развеяла в пыль сказку о их «заговоре»: подавляющее за малым исключением большинство участников 500-тысячной демонстрации несло большевистские лозунги, предложенные массам через газеты накануне.
Это случилось не само собой. Борьба за массы, выдвинутая Лениным как важнейшая задача сразу после возвращения в Россию, продолжалась.
8 мая в Морском корпусе на Васильевском острове состоялось общегородское партийное собрание большевиков. Собралось более 5 тысяч человек. С докладом выступил Ленин. Раскрыв основное содержание решений VII Всероссийской конференции РСДРП (б), он поставил перед петроградскими большевиками задачу: завоевать на сторону партии прочное большинство трудящихся столицы. Большинство. Прочное. Это был вопрос авторитета партии, ее жизни или смерти, в конце концов — судьбы революции.
Завод за заводом, фабрику за фабрикой, полк за полком завоевывали большевики на свою сторону. Бывали дни, когда в большевистских райкомах выстраивались целые очереди желающих вступить в партию.
Муниципальная кампания по выборам в районные думы показала, что чаша весов от эсеро-меньшевистского засилья быстро клонится в сторону большевиков. Частичные, досрочные перевыборы в Петросовет и районные Советы показали то же самое. Сотни антивоенных митингов, проведенных большевиками в полках, ощутимо повлияли на настроение солдат Петроградского гарнизона. Большевики заняли прочные позиции в рабочей милиции и Красной гвардии. В мае уже практически все фабрично-заводские комитеты Петрограда возглавляли большевики. Бюро работниц, которым руководила Вера Слуцкая, усилило работу с женскими секциями при райкомах и группами работниц на предприятиях.
Со всей остротой в повестку дня встала задача усилить работу с молодежью.
30 мая на заседании ПК РСДРП (б) поднят вопрос о борьбе против буржуазного влияния в юношеской организаций («Труд и Свет» — И. И.). С беспокойством говорилось о том, что «к ним уже проник либерал и пользуется большим влиянием среди них».
6 июня Исполнительная комиссия ПК создала специальную комиссию по работе с молодежью, в которую вошли Н. Крупская, И. Рахья, Г. Пылаев, М. Харитонов и другие видные работники партии. По поручению ПК и райкомов партии в работу с юношеством были вовлечены В. Менжинская, В. Слуцкая, С. Косиор, А. Ильин-Женевский, А. Скороходов, А. Слуцкий.
В эти же дни по указанию Ленина в «Правде» по вопросам молодежи трижды выступила Крупская. 27 мая вышла ее статья «Союз молодежи», 30 мая — статья «Борьба за рабочую молодежь», 20 июня — «Как организоваться рабочей молодежи», в которой предлагался проект Устава союза рабочей молодежи России.
А во второй половине июня Косиор предупредил Алексеева, что они, а также член Исполнительной комиссии ПК В. И. Невский и председатель Путиловекого завкома А. Е. Васильев приглашены на беседу к Ленину. Тема означена заранее — о молодежи. «Готовься», — сказал Косиор и повесил телефонную трубку.