В общем гвалте никто не услышал тихого хлопка, донесшегося слева. Марченко вдруг подпрыгнул на месте, выпустил девочку, выронил свое шило и упал на задницу, громко вопя от боли. Девочка бросилась к матери. И только теперь удалось разглядеть рваную дырку на замызганной рубахе шофера. Из дырки капала кровь.
Из-за забора Неверову помахал рукой третий боец из силовой группы. Клим вздохнул — это было очень кстати. Махнув в ответ, Клим подошел к Толику, находившемуся в состоянии легкого шока (очень естественно для человека, в которого впервые в жизни попала пуля), и уложил его на грязный асфальт физиономией вниз. Марченко взвыл, когда майор Неверов заломил ему руки за спину и защелкнул на них наручники.
Боец, так радикально разрешивший ситуацию, подошел к Климу.
— Я его не сильно обидел? — глухо прозвучало из-под вязаной маски.
— Нормально, в самый раз, — усмехнулся Неверов. — А скажи на милость, откуда ты взялся так удачно?
— Я водитель, — буркнул боец. — Мне по рации сказали, что у вас тут непруха и надо приблизиться с другой стороны.
— Кто самый умный? — спросил Клим, ставя на ноги цыгана.
— Литвиненко, — кивнул водитель в сторону того бойца, который не держал мать девочки. Кстати, сейчас женщина и ребенок являли собой совершенно трогательное зрелище.
— Молоток! — кивнул Неверов и повел скулящего шофера к микроавтобусу.
— Что вам от меня надо? Я ничего не сделал… — хныкал Марченко. — Перевяжите меня! Кровь же течет, я умру…
— Сдохнешь — закопаем, — буркнул Клим прямо на ухо шоферу. Тот моментально заткнулся.
Через пять минут в доме Гычи Лузянинова стало на одного человека больше. Цыганский барон посмотрел на Марченко как солдат на вошь и спросил:
— А его сюда обязательно было тащить?
— Гыча, сделай милость, не нервируй меня. Лимит терпения исчерпан полностью, так что не напрашивайся на неприятности!
Усадив всхлипывающего Марченко на табуретку, Неверов приказал отвести Лузянинова к остальным домашним. Барон вздохнул, но возражать и вообще проявлять лишнюю активность больше не отваживался.
— Ну что, братец, я должен тебя поздравить? Ты конченый дебил, — на такой ноте Клим начал разговор с Марченко.
— Перевяжите меня, — захныкал Толик.
— Обязательно перевяжем. Но сначала ты мне скажешь то, что я хочу слышать. Услуга за услугу… И не надо говорить, что это противозаконно — ты пока сам не представляешь, во что вляпался. Если будет надо, я тебя прямо в этом доме под линолеум закатаю…
Марченко покосился на кровоточившее плечо, чуть пошевелил им и застонал. Пуля сидела внутри, и любое, даже самое мелкое, движение вызывало адскую боль. На него даже давить не надо, он сам сейчас готов рассказать все что угодно. Причем Климу еще и самому придется следить, чтобы случайно не получить от задержанного лишней информации, выдуманной просто для того, чтобы угодить злому мусору.
— Толик. Примерно неделю назад ты что-то вез на своей машине ночью по приказу Гычи Лузянинова. Правильно?
Марченко замешкался на секунду, но снова дернул простреленным плечом, охнул и отчаянно затряс головой.
— Да, да, я возил. В субботу. Но я не знаю, что возил, — просто какие-то мешки. Десять штук, большие, тяжелые, я их еле поднимал… Килограмм по шестьдесят в каждом. Я не знаю, что там было.
— Что за мешки?
— Как для картошки, пластиковые… не полиэтиленовые, а из полосок…
— Что за люди тебе их передавали?
— Я не знаю. Просто люди — русские, кажется, никаких кавказцев, никого. Я не знаю, кто они такие. Они не назывались, вообще почти не разговаривали. Просто сказали, чтобы я забирал мешки, складывал их в машине и отвез куда надо.
— Откуда забирал и куда было надо? — спросил Неверов.
— Забирал из гаражного комплекса на Сельскохозяйственной улице, а отвозил на Проектируемый переулок, на склад… Я могу показать!
— Можешь. И покажешь! — вздохнул Неверов. Ясно было, что, кем бы ни были эти заказчики, за неделю их уже и след простыл. Хотя всякое случается на свете. Надо поднимать в ружье дополнительные силы.
— Что за люди грузили и разгружали? Приметы помнишь?
— Да какие приметы? Темно было, как в заднице. Я только видел, что они русские. Ну или не русские, но точно не чечены никакие, не грузины…
— Я понял, не ной. Ты вез груз сам?
— Они со мной ехали. На «девятке» темной. Черной, скорее всего. Номер не помню. Регион, кажется, московский. Да, точно. Три цифры я точно разглядел. Но номера не помню… Начальник, во что я вляпался?