А в Уфе паника. В город должны приехать на совещание члены Учредительного собрания, которое разогнали большевики. Говорят о петроградских гостях Брешко-Брешковской и Чернове: не случится ли с ними что-либо в пути?
Дамберг не знал ни Чернова, ни Брешко-Брешковскую, а если бы и знал, то не погнался бы за ними. Подумаешь, велика ли корысть от полоумной старухи! Куда важнее донесение разведчиков о том, что к Зилиму идет армия Блюхера. К главкому он отнесся с излишней предосторожностью, приняв его за остзейского немца — врага латышей.
— Вы намерены перейти с отрядом в армию, которой я командую? — спросил у него Блюхер.
Дамберг не ответил. Главком говорил на хорошем русском языке, без акцента, и это поразило латыша.
— Чего ты с ним церемонишься? — удивился Томин, скосив глаза на Дамберга. — Пусть сам с беляками воюет.
В это время к главкому подъехал Газизов. Увидев Дамберга, он обрадованно крикнул:
— Якши, что пришел!
— От ворот поворот, — усмехнулся иронически Томин. — Нам такой вояка не нужен.
— Якши человек, — взволнованно удивился Газизов, — золотой человек. Зачем гнать?
Дамберг молча переводил взгляд с Блюхера на Томина, с Томина на Газизова и снова на Блюхера, пытаясь прочесть в их глазах ответ на свой безмолвный вопрос. Наконец он не выдержал и спросил, обращаясь к Блюхеру:
— Скажи правду, ты немец?
— А хучь бы так, — ответил за него Томин. — Тебе какое дело?
— Дамберг, мне верь, — вмешался Газизов. — Блюхер русска!
На лице Дамберга появилась легкая улыбка. Он еще колебался с минуту, потом решительно приблизился к Блюхеру. Главком, чтобы рассеять его сомнения, мгновенно спешился и пожал протянутую ему руку.
— Давно бы так. Рассказывай!
Дамберг не заставил себя упрашивать.
— В Уфе паника, — сказал он. — Сиятельное общество: епископ Андрей, князь Ухтомский, чешский генерал Войцеховский, дутовские холуи. Мой отряд в трехречье. Здесь сливаются Белая, Зилим и Сим.
— Вот через Сим нам нужно переправиться, — перебил Блюхер.
— Очень трудно, мостов нет.
— А в мешке оставаться нельзя. — Повременив, Блюхер спросил: — У тебя латышей много?
— Много, — ответил Дамберг.
— Вот и хорошо! Говорили мне, что латыши смелые и отчаянные. Твой отряд будет именоваться с сегодняшнего дня Архангельским полком и поступит в распоряжение Ивана Каширина. Форсируйте вдвоем Инзер и выйдите к Симу против Бердиной Поляны. Там ищите переправу.
Река Сим так же глубока и стремительна, как и коварна. Бежит она с гор на запад, и чем ближе к Белой, тем капризнее. Редкий смельчак бросится вплавь.
Оставив полки в укрытии, Иван Каширин с Дамбергом незаметно подъехали в сумерках к реке и в отчаянии взглянули друг на друга — на правом берегу дымились костры.
— Ну! — неопределенно произнес Каширин, но Дамберг по тону понял: дескать, что делать?
— Надо перебираться на тот берег.
— Сам ведь говорил главкому, что трудно.
— Легко в подкидные играть, — серьезно сказал Дамберг, — а воевать всегда трудно.
— Как тебя зовут? — неожиданно спросил Каширин.
— Айвар.
— Ну так как, Айвар, будем форсировать?
— Будем, но не все.
Каширин измерил Дамберга строгим взглядом и подумал про себя: «Со мной шутки плохи». А спокойный Айвар, не придавая значения каширинскому взгляду, добавил:
— Одна моя полусотня переплывет выше Бердиной Поляны, а другая ниже. Я буду с ними, а ты по сигналу — три моих выстрела — бросайся отсюда со всеми конниками вплавь и завяжи бой.
Ивана Каширина нельзя было упрекнуть в недостатке лихости, но план Дамберга показался ему чересчур дерзким.
— Ладно! — махнул он рукой, и в этом жесте Дамберг увидел какое-то безразличие.
— Если вовремя не успеешь — большой разговор будет, — предупредил Дамберг.
Другого Каширин просто обругал бы, но перед латышом он оробел.
На рассвете другого дня обе полусотни в разных местах скрытно переплыли Сим. Очутившись на правом берегу, они тотчас приняли боевой порядок. Три выстрела возвестили Каширину, что пора и ему с конниками плыть через Сим. Чей-то конь, споткнувшись, ушел под воду, увлекая за собой всадника. Конник, испугавшись, вскрикнул, но вспомнил наказ Каширина: «Кто слово молвит — убью» — и, ухватившись за хвост другого коня, поплыл, держа свободной рукой карабин над водой. С правого берега раздались выстрелы. То в одном месте, то в другом скрывались под водой кони и люди. Каширин плыл позади, подбадривая конников. И вдруг пронзительный свист и незнакомое слово «Uz priekšu!»[7] прорезали тишину пробуждающегося утра. То полусотни Дамберга вихрем ворвались в стан белых. Тем временем каширинские конники достигли берега и бросились им на помощь. Ошеломленные беляки, оставив на поле боя немало трупов, отступили в лес.