На улице его поджидал, асмоловский мальчуган Сеня.
— У тебя книжки есть? — спросил он.
— Нет!
— Была бы книжка, я с тобою поменялся, бы. — щелкнул языком Сеня и собрался уходить. — В орлянку играешь?
— Нет!
— Ты, как я вижу, какой-то квелый. Ну, тогда давай драться!
Сеня тут же ухватил за холщовую рубаху Васятку и не успел притянуть его к себе, как Васятка, ловко подставив ногу, толкнул его. Сеня полетел на землю, смущенно поднялся и отряхнулся.
— Давай еще! — наседал он.
Васятка молчаливо повторил свой прием, не надсмехаясь и не хвастаясь. Сене бы смутиться и уйти, а он покорно сказал:
— Подожди, я тебе вынесу книжку.
Эта неожиданная встреча подсказала Васе, что сила и смелость заставляют уважать человека в любом возрасте. Книжку Васятка спрятал под рубахой и пошел домой.
Спустя несколько дней купец вошел в лавку и увидел в руках у Васятки книжку. До ушей Воронина донеслись слова, которые мальчик произносил вслух:
«В воскресные дни он иногда приходил по утрам «поговорить о деле», что означало — о практической работе партии Мадзини, деятельными членами которой они были оба. Тогда она становилась совсем другим человеком: прямолинейным, холодным, строго логичным, безукоризненно пунктуальным и совершенно беспристрастным».
— Подай-ка, малец, книжицу! — наставительно приказал Фадей Фадеевич.
Васятка доверчиво протянул книгу. Купец взглянул на нее, прочел вслух название «Овод» и заинтересованно спросил:
— Про мохнатого слепня?
Васятка ничего не ответил, но в ту же минуту его лицо исказилось: на его глазах купец медленно захватывал пухлыми пальцами по несколько страниц и хладнокровно рвал их.
— Я не затем тебя взял в учение, чтобы ты книжками забавлялся. Твое дело — служба в лавке. Одного обмани на копейку, другого обмерь на вершок, третьему недодай. Так по капельке и рублик натечет в карман. Рублик к рублику льнет, глядишь, капиталец соберешь, свою лавку откроешь. Тогда ты кум любому купцу. Вот как надо жить! А не книжки про слепней читать.
Васятка готов был вцепиться в горло купцу и перегрызть его, но понял, что только беду накличет: купец выбросит его за шиворот на улицу, и он, Васятка, умрет с голоду. «Подрасту, — подумал он, — тогда припомню ему».
Ночью Луша услышала, как Васятка плачет. Поднялась с койки, подошла к сундуку, на котором лежал мальчик. Нащупав в темноте его голову, погладила теплой рукой.
— Кто обидел, сынок?
Васятка стыдливо замолк.
— Тяжело, милок, тяжело, а терпеть надо, иначе в люди не выйдешь.
Васятка схватил шершавую от работы Лушину руку и прижался к ней.
— Хозяин побил? — допытывалась она.
— Я какие хочешь побои снесу, тетя Луша, — ответил он, повернувшись к ней лицом, — но только хозяин хуже слепня. — Он рассказал, как купец порвал Сенину книгу, ничего не поняв, про что в ней написано. — Как же я теперь Сене в глаза посмотрю? Ведь чужое добро уничтожил. Ему бы за это рулон изрезать.
— В тюрьму угодишь, Васенька, а хозяин другого возьмет. Вашего брата в Питере в десять раз больше, чем купцов.
До утра не мог уснуть Васятка. Совестно было перед Сеней за то, что не вернет ему книгу, да и хотелось знать, чем закончилась встреча Джеммы и Мартини.
К концу второго года службы, когда Васятке минуло тринадцать лет, Воронин назначил ему жалованье по пятерке в месяц. К книгам он пристрастился и читал запоем, но теперь скрывал их от хозяина. Сеня простил Васятке невозвратную потерю «Овода», заручившись согласием на дружбу.
— Где ты их достаешь? — поинтересовался Васятка.
— Подвезло, — независимо ответил Сеня. — Сын моего хозяина студент, он откуда-то приносит чуть ли не каждый день новую книгу. Почитает и на полку бросит, а я потихоньку их тащу. Дам тебе про графа Монте-Кристо — пальчики оближешь.
— Я про графов не люблю.
— Он только выдает себя за графа, а по правде простой матрос.
— В этой книге все понятно?
— Что непонятно, то пропускаю, — сознался Сеня.
— Я так не люблю, я все должен понять.
За два года отец только раз проведал Васятку. Зашел, поклонился купцу испросил:
— Как мой сынок, Фадей Фадеич?
— Исправный.
— Скоро домой вернешься, батя? — спросил Васятка у отца.
— На будущей неделе.
— Матери гостинец отдай, я для нее ситчику на платье припрятал и сладкие баранки.
Отец удивленно посмотрел на Васятку:
— Где взял?
— Хозяин в счет жалованья дал по своей цене, а баранки кухарка Луша собрала. Погоди, я сейчас принесу из кухни.