Она протянула ему деньги. Чеченец небрежно их скомкал, сунул в боковой карман.
— По результатам буду звонить сам. Меня тревожить не надо.
Мария Ивановна уже и не надеялась на эти самые результаты, но примерно через две недели чеченец позвонил и предложил ей встретиться. Материнское сердце билось как синица в клетке: «Неужели какие-то добрые вести?»
Он ей сообщил, что сын найден, но ехать за ним не надо.
— Он ведь военнослужащий. Мы доставим его прямо в часть. Пусть дослуживает свой срок, тогда и вернется.
Чеченец помолчал и, жестко глядя ей в глаза, сказал:
— Но пока деньги не заплатишь, сына мы в часть не привезем.
— Когда надо деньги отдать?
— Да хоть сейчас.
— Сейчас нету. Завтра можно?
— Можно и завтра, — равнодушно ответил чеченец.
— Все, я пошла деньги собирать, — заторопилась Мария. И уже засуетилась, повернулась, чтобы уйти.
— Это хорошо, что никаких гарантий не требуешь, — сказал с надменной улыбкой чеченец.
— Я вам верю, — нашлась Мария Ивановна.
— А что тебе остается делать, мамаша? — уже без улыбки пробурчал чеченец.
Она собирала деньги весь день, весь вечер и всю ночь. Сняла с книжки все сбережения.
Друзья говорили: «Ты сумасшедшая, разве можно верить какому-то незнакомцу, да еще чеченцу?»
— А мне ничего не остается!.. — решительно всем заявила Мария.
Сына и в самом деле через два дня кто-то привез к воинской части и выбросил из машины.
Но командир части, когда сообщил об этом Марии Ивановне, обмолвился, что сын ее «какой-то не в себе». Но сказал, что отдаст его медикам, а те разберутся.
Тут уже Мария Ивановна не выдержала, бросила все и сорвалась в поездку, прямо в Чечню.
Найдя сына в медицинской части лежащим на койке, она бросилась перед ним на колени и заголосила по-бабьи, навзрыд:
— Сыночек ты мой родненький! Что же тебе пере-жить-то довелось! Ты ведь слабенький такой, кровиночка моя! Не брошу тебя теперь, не отпущу тебя ни на шаг от себя...
А сын, бледный, высохший, лежал и гладил маму по голове:
— Все хорошо будет, мама, все хорошо. Как хорошо, что ты приехала ко мне.
Его комиссовали из армии с диагнозом «ограниченно годен к военной службе», и Иван приехал домой.
Мать, радостная, возбужденная, бегала по квартире, всплескивала руками и словно бы пела, все восклицала и восклицала:
— Ванечка, дорогой ты мой! Отдыхай, отдыхай, наотдыхайся всласть! А потом на работу мы тебя устроим! Ты ведь умница у нас такой! А потом мы с тобой учиться будем! И это надо, Ванечка! Надо ведь! Как же без образования такому умному человеку!
Безудержная радость встречи прошла, к сожалению, скоро.
Иван все лежал и лежал с потухшим взглядом, потом вставал и молча уходил куда-то, затем снова лежал... А взгляд — безжизненный, отрешенный. Иногда становился веселым. Даже пел под гитару что-то не вполне осмысленное. Пел песни, в которых слова были не связаны и лишены смысла.
Мать с ужасом осознала: ее сын болен наркоманией, причем в тяжелой форме.
Она опять начала бегать по друзьям, по знакомым врачам.
«Что делать?» — спрашивала она у всех.
Все однозначно рекомендовали ей: парня надо лечить в стационарных условиях.
Иван и не сопротивлялся. Он и сам понимал, что ему надо лечиться.
И его положили в наркологическое отделение психоневрологического диспансера, что в просторечии именуется сумасшедшим домом.
10
Для Марии Ивановны Мухиной настали черные дни. Как же она упустила своего сыночка, дорогого Ванечку? Когда это произошло? Ведь в армии служил! Проклятая война! Проклятый плен!
Все минуты и секунды ее жизни состояли теперь из страданий по сыну и заботе о нем: как вылечить хрупкого ее мальчика, попавшего в такую беду? Как помочь ему? Где найти средства, способные поднять его на ноги? Все ей говорили: нет таких средств! Наркоман не поддается лечению, если у него нет силы воли и он сам не будет помогать своему организму. Должен быть сильный характер.
«Должен, должен! Да где взять такой характер Ванечке Мухину, если он все детство был на попечении бабушки с дедушкой, если ему было все позволено? Не выработал Ванечка такого характера».
Мать рассуждала так, но и успокаивала себя: «Да нет же! Природа возьмет свое. Молодой организм будет бороться и победит! Все должно быть хорошо».
Она разрывалась между работой и больницей, убегала в нее при первой же возможности, старалась больше быть рядом с сыном.