На дворе было начало девяностых.
— Все разваливается, Вася, все! И страна разваливается.
Он горько махнул рукой, сморщился и выпил еще.
— И я разваливаюсь, Вася, мне уже шестьдесят. Пора на покой.
Потом он посмотрел на Мишина, поднял тяжелые свои веки и сказал с глубокой-глубокой печалью:
— Жалко, тебя дорастить не успел. В таких, как ты, — вся надежда флота. Очень тебя прошу: не оступись без меня. Ты ведь для меня как сын.
И опять заплакал. Потом сказал:
— Ладно, иди, тебе отдыхать надо.
Уже в дверях он остановил Василия:
— Я на тебя представление написал на старшего помощника, у нас как раз старпом уходит, ты знаешь.
Так Василий Мишин стал старшим помощником капитана сухогруза «Отто Шмидт».
А легендарный капитан Пономарев Федор Иванович, уйдя из флота, крепко запил и через полгода умер. Говорят, от депрессии.
Василий несколько раз пытался до него дозвониться, но тот не подходил к телефону. Вероятно, просто ушел от людей.
Без моря он жить не мог.
4
Через семь лет работы в институте Мария Мухина достигла столь значительных результатов, что даже родители, боготворившие свою дочь, не успевали радоваться ее новым успехам.
Она получила под свое руководство один из основных отделов, заканчивала работу над докторской диссертацией, имела в своей области мировую известность, так как регулярно публиковала научные труды в советских и зарубежных изданиях, постоянно выезжала в заграничные командировки для участия в конференциях, симпозиумах по энтомологии, читала повсеместно всевозможные лекции.
Еще она удачно вышла замуж. Ее муж, выпускник Ленинградского общевойскового командного училища, служил в городе Калининграде, командовал там мотострелковой ротой и ужасно тосковал по жене Машеньке и сыночку Ванечке.
И на то, что жена не едет к нему, не обижался. Он понимал: жена — ученый, это его непростая судьба. В самом деле, Машенька — научное светило, а в Калининграде работы по ее научной специальности нет. Зато он регулярно посылал ей столь трогательные и нежные письма, в них было столько искренней любви, что Маше казалось — их молодость не закончится никогда.
Отпуска они всегда проводили вместе, и всегда дни и ночи их совместного отдыха имели один и тот же запах — запах взаимной нежности.
Саша Вожляков (фамилию мужа она, конечно, не взяла, не совсем благозвучна, да и Мухина она! По всем корням Мухина! Кроме того, фамилия «Мухина» уже зазвучала в научных кругах), так вот, ее муж, пехотный офицер Саша Вожляков, с некоторых пор стал странно говорить.
Слова его, при выражении той или иной мысли, словно застревали, и между ними встраивались четкие звуки «б» и «на».
Маша никак не могла понять: откуда они, зачем эти звуки? Они же мешают речи. Потом, когда сообразила, долго смеялась.
Как же трудно Сашеньке разговаривать на интеллигентном русском, без матюгов! Известно ведь, как общаются между собой офицеры и солдаты.
Однажды, когда она вернулась из длительной командировки в Таиланд, ей позвонил военком района. Нашел ее прямо на работе.
— Прошу приехать к нам, — сказал он.
— Что случилось? Зачем? — поинтересовалась Маша.
Ей стало тревожно: никогда ведь не приглашали в военкомат! Но военком ничего не объяснил, попросил приехать, и все.
В кабинете военкома сидели офицеры. Когда она вошла, все встали.
Седой полковник, что стоял во главе стола, подошел к ней с какой-то красной коробкой и грустно, членораздельно произнес:
— Ваш муж, заместитель командира батальона майор Вожляков Александр Сергеевич, погиб смертью храбрых в бою под городом Гератом. Вот его медали и орден «Красной Звезды», — и вручил ей красную коробку. — Мы искали вас, но долго не могли разыскать.
— Мужайтесь, — еще сказал полковник.
Маша не смогла больше стоять, ей подвинули стул. Она села. Случившееся ее ошарашило.
— А где этот Герат? — прошептала она.
— Это в Республике Афганистан. Там ограниченный контингент наших войск выполняет дружественную миссию.
— Где его могила? — еще спросила Маша.
— Он похоронен на Пулковском кладбище. Вам лучше туда самой съездить.