Кейн встал и отер со лба холодный пот. Ни одна ветка, ни один листок не шелохнулись в полуденной жаре. Словно колдовское заклятие на мир обрушилась тишина. Англичанин задумчиво смотрел на черную враждебную стену далеких гор, преграждающих путь саванне. Он не мог сказать, почему так думает, но твердо был уверен, что некогда на эти горы было наложено страшное проклятие, — он это чувствовал всей душой.
Пуританин поднял бездыханное тело, некогда исполненного силы и радости и от которого сейчас остались кожа да кости, и перенес его к ближайшим деревьям. Складывая окоченевшие руки на груди, Кейн еще раз подивился ужасным ранам. Помолившись за упокой этой некрещеной души, он завалил мертвеца крупными камнями, чтобы хотя бы после смерти несчастного не потревожили алчные шакалы.
Едва он закончил свою работу, какой-то посторонний звук перебил ход его мрачных мыслей и заставил вспомнить о собственном положении. То ли едва уловимый звук, то ли сверхъестественное чутье заставили белого человека обернуться. И в высокой траве на противоположном конце поляны Кейн углядел мерзкую черную харю — изрытая оспинами грубая кожа; человеческая кость, пронизывающая плоский нос; вывернутые толстые губы; оскаленные заостренные зубы-клыки, хорошо различимые даже на таком расстоянии; тупые злобные глаза-бусинки; низкий скошенный лоб, над которым топорщилась жесткая щетка кучерявых волос. Не успел негр раствориться в траве, Кейн стремительным прыжком уже оказался под защитой деревьев и помчался, как гончая, лавируя между стволами. Кожа на его спине напряглась в ожидании торжествующего вопля каннибалов, которые, размахивая копьями, вот-вот устремятся за ним.
Однако ничего подобного не произошло. Кейн пришел к неутешительному выводу, что людоеды, подобно некоторым хищникам, преследуют его не спеша, но неустанно, давая жертве время почувствовать весь ужас ее положения. Его лицо исказила кривая улыбка — проклятые дикари явно просчитались. Он — Соломон Кейн — никогда не побежит в панике. Когда он поймет, что не сможет спастись, то встретит чертовых людоедов лицом к лицу и постарается отправиться на тот свет с достойной свитой. Его англосаксонская доблестная натура и так протестовала при мысли о необходимости бегства от полуголых варваров, пускай и стократ превосходящих его числом.
Через некоторое время пуританин перешел на шаг. Его чуткие уши не уловили звуков погони, но обострившееся чутье подсказывало: враг кружит поблизости, выжидая удобной минуты, чтобы напасть без всякого риска для собственной шкуры. Англичанин безрадостно хмыкнул: по крайней мере, его рапира научила каннибалов избегать прямой атаки. Если же они решат взять его измором, то убедятся, насколько уступают их мышцы железным мускулам белого человека. Пусть только придет ночь, а там, если будет угодно Господу, удастся улизнуть.
Солнце клонилось к западу, и Кейна терзал голод. Последний раз ему удалось сжевать кусочек сушеного мяса на утреннем привале, и с тех пор у него маковой росинки во рту не было. Счастье еще, что на равнине в изобилии попадались родники и его не мучила жажда. Один раз пуританину показалось, что между деревьями виднеется крыша большой хижины, но он постарался как можно дальше уйти оттуда. Трудно было поверить, что здешние места обитаемы, но англичанину вовсе не улыбалось наткнуться на кровожадных монстров акаана. Судя по несчастной жертве Столба Скорби, это племя ничем не отличалось от его преследователей.
Местность становилась все более и более пересеченной. Кейну приходилось то обходить глубокие овраги, то карабкаться по крутым склонам. Пуританин приближался к отрогам безмолвных гор.
С тех пор как он покинул поляну, он ни разу больше не увидел преследователей. Оглядываясь, он замечал лишь неясное движение, смутную тень, шевеление листвы, колыхание травы да изредка слышал треск ветки или хруст камня. Кейн недоумевал: почему людоеды так осторожны? Почему дикари так упорно скрываются, вместо того чтобы броситься на одинокую жертву и не закончить дело в честном бою?
Короткие сумерки сменились ночью, на черном африканском небе высыпали мириады ярких звезд. Кейн наконец достиг предгорий и начал подниматься по склону одного из отрогов невидимых гор, глыбой мрака заслонявших звездное небо.
Первоначально именно эти горы были его целью. Англичанин не только надеялся там скрыться от преследователей, но и найти проход сквозь каменные громады, чтобы не терять времени на обход протяженного горного массива. Однако теперь он начал сомневаться, что его выбор был мудрым. Соломон всей кожей ощущал дыхание древнего Зла, его наполняло необъяснимое отвращение к этим столь мирным на вид местам. Казалось, сама атмосфера предгорий пропитана присутствием некоего отвратительного бесовства.
Луны еще не было, и Кейн пробирался по каменистому склону, освещенному лишь подмигивающими звездами. Плотное марево тяжелых испарений экваториальных тропиков придавало им неприятный алый отсвет. По какой-то причине внимание Кейна привлекла необычайно густая рощица, попавшаяся на его пути. Он остановился, вслушиваясь в непонятный тихий звук, вовсе не похожий на шум ночного ветра. К тому же пуританин обратил внимание, что ни одна ветка не шевельнулась.
Соломон, напряженно вглядывающийся в темноту, краем глаза уловил метнувшуюся к нему тень. Предупрежденный бликами звезд на клинке, пуританин вовремя успел уклониться от удара. Чья-то сильная жилистая рука вцепилась ему в горло, а в плечо впились острые зубы.
Пытаясь одной рукой разжать хватку по-звериному рычащего людоеда, второй рукой Кейн буквально чудом отбил щербатый клинок, распоровший ему рубашку на груди.
За то мгновение, пока проклятый каннибал собирался для новой атаки, пуританин успел выхватить кинжал. Его спина напряглась в ожидании удара копьем, но негры-преследователи отчего-то медлили. Сцепившись, мужчины кружили по траве, напрягая все силы, стараясь всадить нож друг в друга. Однако теперь время работало на англичанина, значительно превосходившего силой и ростом людоеда.
Ожесточенно борясь, они оказались на середине освещенной блеском звезд поляны, и Кейн смог рассмотреть своего противника: пронзенный костью плоский нос, заостренные зубы. Завывая, как злобный демон, негр норовил вцепиться зубами в горло пуританина. Содрогнувшись от омерзения. Соломон единым мощным рывком стряхнул с себя липкие руки чернокожего и отточенным движением вонзил свой кинжал прямо в грудь людоеду. Тот, испустив ужасающий вопль, забился в агонии. В воздухе разнесся резкий запах крови.
И в эту же секунду удар огромных крыльев, обрушившихся с неба, оглушил Кейна, сбив пуританина с ног. Еще миг, и его противник исчез, завывая от боли и смертельного ужаса. Кейн вскочил на ноги и огляделся — на поляне он был один. Крик смертельно раненного каннибала затихал где-то над головой.
Пуританин до рези в глазах вглядывался в ночное небо. Ему показалось, что он различает отвратительное страшное Нечто — человеческие конечности, громадные крылья, смутный силуэт. Тварь, однако, исчезла так быстро, что он задумался, не было ли это видение плодом его разыгравшегося воображения.
Однако его горло еще саднило от хватки сильных пальцев, а на плече кровоточил глубокий укус. Подобрав оброненный в самом начале схватки посох Н'Лонга, пуританин нашарил им в потоптанной траве зазубренный нож каннибала. Но окончательно убедил его в реальности происходящего окровавленный кинжал в собственных руках.
Крылья! Крылья ночи! И вдруг все произошедшее с ним за последний день выстроилось в голове пуританина в единую картину. Скелет на баобабе; развороченные соломенные крыши; изуродованный негр, раны которого были оставлены не ножом и не копьем, кричащий о крыльях! Похоже, сам того не ведая, он забрел в охотничьи угодья гигантских птиц, избравших своей добычей людей! Но если это птицы, почему они сразу не склевали того несчастного, привязанного к Столбу Скорби? Может быть, страшные акаана приручили этих крылатых бестий и заставили служить их себе, как сторожевых собак? Но в глубине души Кейн не верил, что какая бы то ни было птица может походить на ужасающую тень, заслонившую звезды.
«Что же, во имя Господа нашего, здесь происходит? — в замешательстве подумал пуританин. — И куда, в конце концов, подевались каннибалы, так долго гнавшиеся за мной. Неужели их обратило в бегство смерть одного-единственного соплеменника?» Пожав плечами, Кейн проверил свои пистолеты и тронулся дальше. Вряд ли в ночной тьме жители равнин рискнут подниматься за ним в горы.