— Кто-то из них троих, — пробормотала Алианора.
— Ну да, — подтвердил Хуги. — Из четверых. Их мать тоже может быть оборотнем. Здоровье возвращается к нему, когда он меняет шкуру.
Помрачневший, Хольгер вернулся в зал. Рауль и Одо навели здесь образцовый порядок. Горожане стояли вдоль стен, Папиллон сторожил вход, сэр Ив и Ги сидели в высоких креслах, привязанные ремнями. Фродар, тоже связанный, лежал на полу. Священник тихонько бормотал молитву.
— Ну? Что? — Рауль подбежал к Хольгеру. — Кто из них носит проклятие?
— Пока не знаем, — ответила за него Алианора, Ги плюнул в сторону Хольгера.
— Когда я увидел тебя без шлема, то сразу подумал, что ты мало похож на рыцаря, — язвительно проговорил он. — А теперь, когда ты ворвался в покои беззащитных женщин, я наверняка знаю, что ты не рыцарь.
В зал зашла Рембер. Подойдя к отцу, она поцеловала его в щеку, потом обвела взглядом зал и сказала:
— Вы все хуже зверей, вы, поднявшие руку на своего господина!
Одо покачал головой.
— Нет, девица, — сказал он. — Господин, который не заботится о своих людях, — не господин. У меня дома остались маленькие дети, и я не хочу, чтобы их сожрали живьем.
Рауль ударил копьем в пол.
— Волк должен умереть сегодня! — возвестил он. — Назови его имя, сэр Хольгер! Его или ее имя. Назови имя волка!
Хольгер промычал что-то невразумительное. От волнения у него пересохло во рту.
— Но мы не можем сказать! — воскликнул Хуги.
— Тогда… — Рауль обвел пленников пасмурным взглядом. — Может, зверь признается сам? Я обещаю ему легкую смерть: удар в сердце серебряным ножом.
— Обойдемся и железным, — продолжил Одо. — Ведь он в человеческом облике. Отвечайте. Я не хотел бы прибегать к пыткам.
— Если никто не признается, то придется умереть всем, — заключил Рауль. — Священник здесь — он исповедует.
Ги заскрипел зубами. Рембер окаменела. Из глубины дома донесся сухой кашель Бланшфлор. Ив, казалось, впал в забытье. Вдруг он тряхнул головой и сказал:
— Ладно. Это я оборотень.
— Нет! — крикнул Ги. — Это я!
Рембер усмехнулась:
— Они оба лгут. Настоящий оборотень — это я, добрые люди. Но не убивайте меня, ведь достаточно меня хорошо стеречь — до тех пор пока я не уеду отсюда к своему жениху в Вену. Там, далеко от Фейери, я буду за пределами сил, которые принуждают меня к превращениям.
— Не верьте ей! — крикнул Ги.
Ив затряс головой и замычал, как от зубной боли.
— Так дело не пойдет, — сказал Рауль. — Мы не можем допустить, чтобы оборотень ушел живым. Отец Вальдебрун, ты готов причастить всех членов этой семьи?
Хольгер достал меч и заслонил собой пленников.
— Пока я жив, здесь не прольется кровь невинного, — услышал он металлический голос, в котором с удивлением узнал свой собственный.
Кузнец Одо сжал кулаки.
— Я не хотел бы обижать тебя, сэр, но, если это понадобится для блага моих детей, я это сделаю.
— Если ты Защитник, — прозвучало в толпе, — то назови нам имя врага.
Снова настала напряженная тишина. Хольгер чувствовал, как его спину сверлят три пары глаз. Он должен найти ответ. Но как? Он не гений и не пророк, он всего лишь инженер-прагматик. Правда, теперь он не может, как когда-то, дать голову на отсечение, что все на свете вопросы можно решить с помощью одного только здравого смысла. Однако… эту загадку, кажется, можно… Он не детектив, но и оборотень не профес-сиональный преступник. Вся ситуация разложима на логические конструкции… Внезапная догадка буквально ошеломила его..
— Да! Слава богу, да! — воскликнул он.
— Что? Что? — оживилась толпа.
Хольгер начал говорить. Удивительным было то, что он и сам не знал, чем закончит свой монолог, но толпа, не замечая его неуверенности, впитывала каждое слово.
— Тот, кого мы сегодня ищем, — оборотень от рождения. Ему не нужно магической кожи, как, например, Алианоре. А значит, одежда не может меняться вместе с ним, не так ли? Следовательно, на разбой он выходит голым. Фродар сказал мне за минуту до появления волка, что оставил своего господина в полном рыцарском облачении, пьющим пиво здесь, в доме. Но даже с посторонней помощью сэр Ив не смог бы в течение кратких минут снять с себя латы и оружие, которые и сейчас на нем, а затем облачиться в них снова. Следовательно, он не оборотень. Точно так же и Ги взял на себя вину только для того, чтобы выгородить кого-то другого. Он проговорился, сказав, что видел меня без шлема. А ведь сегодня я снимал шлем только однажды, когда спрашивал о дороге сюда. И надел его снова, когда началась суматоха. Волк не мог видеть меня без шлема. Он был в это время… точнее, она была в том доме. Она вбежала туда через заднюю дверь и выскочила в окно, закрытое ставнями. Думаю, что Ги видел меня с вершины башни над его комнатой. И, следовательно, его не было там, где мы видели волка. Что касается леди Бланшфлор… — Хольгер задумался. «Как, черт побери, объяснить им природу болезни, вызванной вирусами?» — Леди Бланшфлор больна, и этой болезнью не болеют собаки и волки. И если бы она превратилась в волка, то мгновенно стала бы здоровой, но она была бы, конечно, слишком слаба, чтобы вести себя так агрессивно и дерзко. К тому же, превратившись, она убила бы вирус… то есть демона, вызывающего болезнь, — и после обратного превращения осталась бы здоровой. Но у нее жар и кашель. Думаю, ее нужно избавить от подозрений.
Рембер прижалась спиной к стене. Ее отец застонал и в мольбе протянул к ней руки.
— Нет… нет…. нет… — повторял он. Толпа свирепо заворчала и, выставив вперед копья и вилы, стала надвигаться на Рембер.
Девушка упала на четвереньки, черты ее лица стали стремительно искажаться.
— Рембер! — крикнул Хольгер. — Нет! Не нужно!.. Я не допущу!..
Рауль попытался достать ее копьем. Алианора бросилась к ней и обхватила руками текущее тело.
— Не нужно! — умоляла она. — Нет, сестра, вернись! Он спасет тебя, он обещает!..
Лязгнули клыки, пытаясь сомкнуться на ее плече. Алианора ловко натянула губы волка на его клыки. Теперь он не мог ее укусить.
— Сестра! Сестра! Мы хотим тебе только добра! Чтобы удержать толпу, Хольгер вынужден был пустить в ход кулаки. Несколько самых горячих оказались на полу — это успокоило остальных. Они остановились и замолчали, глядя исподлобья.
Хольгер обернулся к Рембер. Человеческий образ опять вернулся к ней, и она, рыдая, прижалась к Алианоре.
— Я совсем не хочу этого! Я не хочу! Это накатывает само! Я боялась… Меня сожгут… Отец Вальдебрун, отчего я проклята? Теперь мне гореть в аду?.. О, дети так кричат…
Хольгер обменялся взглядом со священником.
— Это болезнь, — сказал он. — Здесь нет ее злой воли. Что она может сделать…
Сэр Ив смотрел перед собой отсутствующим взглядом.
— Я подозревал, что это она, — пробормотал он. — Когда волк вбежал в дом, я знал, где Бланшфлор и Ги… Я запер дверь. Я хотел… Я думал, мне удастся ее удержать, а потом она уедет.
— Почему бы и нет? — вмешался Хольгер. — По-моему, это разумно. Если увезти ее достаточно далеко, влияние сил Срединного Мира ослабеет и превращения прекратятся. До той поры ее нужно, конечно, хорошенько стеречь.
— Прольется свет и осветит ее душу, — мягко сказал священник. — Тогда ей потребуются воля и утешение.
— Честно говоря, — продолжал Хольгер, — она пока что не совершила ничего ужасного. Ее отец выплатит компенсацию тем, кто понес какой-либо ущерб, а также родителям раненых детей. Их, кажется, всего двое? И отвезет ее в Вену как можно скорее. Я думаю, хватит и сотни миль, чтобы уйти от опасности. В Империи, конечно, обо всем этом знать не должны.
Рауль бросился к ногам сэра Ива, а Одо, сопя, стал возиться с узлами веревок.