— Хочу отметить, рыцарь, — улыбнулась русалка, — что, благодаря помощи королевы, мне удалось раздобыть для тебя даже такую редкость, как вино. — Она протянула ему круглый сосуд с узким горлышком, напоминающий реторту. — Нам придется пить прямо отсюда, иначе вода испортит драгоценную жидкость. Выпьем за наше знакомство.
Они чокнулись. Вино оказалось старым, густым и крепким.
Русалка села к нему на колени.
— О рыцарь, — промурлыкала она. — Чем мы займемся прежде? Едой или друг другом?
«От этого мне не отвертеться, — подумал Хольгер. — Придется провести с ней ночь. И попробовать усыпить ее бдительность, прежде чем снова попробовать удрать».
— Не так уж я голоден, — ответил он.
Она поцеловала его в губы и стала расстегивать его кафтан. Он снял пояс. Русель отпрянула — она увидела торчащий из ножен стилет.
— Не может быть! — воскликнула она. — Я почувствовала бы близость железа… Но это не…
Она осторожно вытянула стилет и внимательно осмотрела.
— «Пламенное лезвие». Необычное название. Это из Фейери?
— Я взял его у герцога Альфрика, когда победил его в бою, — похвастал Хольгер.
— Ничего удивительного, благородный рыцарь, — русалка потерлась щекой об его плечо. — Да, никому из смертных это не под силу, но ты — это ты, — ее пальчик пробежал по лезвию. — Все, что у меня есть, сделано из золота. Хотя я не раз пыталась втолковать жрецам варваров, что хотела бы иметь бронзовый нож. Однако они так глупы, что никак не могут понять, зачем демону озера может быть нужен иногда острый нож. Считают, что золото больше мне подобает. У меня есть несколько кремневых ножей, оставшихся со стародавних времен, но они уже совсем затупились.
— Тогда прими от меня этот стилет в подарок, — небрежно сказал Хольгер, стараясь скрыть от Русель охватившее его волнение. Кажется, он нашел путь к спасению…
— О, благодарю! Я сумею одарить тебя, добрый рыцарь, — промурлыкала она. Ее рука скользнула под кафтан. Хольгер притворно нахмурился, пробуя пальцем лезвие.
— Не годится, он совсем тупой, — сказал он. — Надо бы его наточить. Но ведь ты не отпустишь меня ради этого на берег?
Она отрицательно покачала головой. Хольгер улыбнулся и небрежно отбросил нож.
— Как хочешь.
Его руки легли на ее точеные бедра. И его игра обманула ее! Она задумалась и сказала:
— Знаешь, среди кучи мусора, который натащили мне в дар, кажется, есть точило. Хочешь попробовать?
Потребовалась вся выдержка, чтобы равнодушно ответить:
— Завтра.
Она отодвинулась.
— Нет, сейчас! — капризно сказала она. Эту болезненную капризность и нетерпеливость он наблюдал у жителей Фейери. Она потянула его за руку:
— Пойдем, я покажу тебе свои сокровища.
С тем же снисходительным равнодушием он ей поддался.
— Варвары несут и несут мне дары, — со смехом рассказывала она. — Каждую весну приходят к озеру и бросают в воду всякую всячину, которая, по их мнению, должна мне понравиться. И кое-что мне действительно нравится, — она раздвинула колышущуюся стену. — Это моя сокровищница. Сюда я переношу все их дары, вплоть до самых нелепых, над которыми можно только посмеяться на досуге.
Хольгеру бросились в глаза многочисленные человеческие кости. Русель выложила из них жуткую мозаику — на это, должно быть, ушло немало времени. В глазницах черепов сверкали драгоценные камни. Тут же высилась пирамида золотых и бронзовых кубков, посуды и украшений. В стороне беспорядочной кучей громоздилась разнообразная утварь, которую варвары сочли ценным для демона подношением (или таким образом они избавлялись от хлама?): размокшие церковные книги, хрустальный шар, челюсть дракона, сломанная статуэтка и великое множество мусора, потерявшего в результате долгого пребывания под водой всякую форму.
— Тебе, стало быть, приносят и человеческие жертвы? — с содроганием спросил Хольгер.
— Каждый год — юношу и девушку. Только не знаю, зачем. Я не тролль и не каннибал, чтобы потчевать меня таким угощением. Но они думают иначе. И наряжают этих бедняг в праздничные одежды. — Русель взглянула на него самым невинным взглядом.
«Существо без души», — подумал Хольгер.
Русалка запустила руку в середину кучи и выдернула из хлама допотопное точило. Деревянная рама казалась насквозь прогнившей, бронзовые детали окислились, но точильный круг отзывался на повороты рукоятки.
— Разве не смешные у меня игрушки? Выбирай что угодно, — она обвела рукой сокровищницу. — Включая меня.
В этом могильнике Хольгеру стало сильно не по себе. Но он сделал над собой усилие, изобразил улыбку и сказал:
— Я уже выбрал. Но сперва займемся стилетом. Ты можешь покрутить рукоятку?
В ее грациозном теле таилась невероятная сила. Она уперлась ногами в дно и так раскрутила точило, что образовался небольшой водоворот. Точило мощно и ровно гудело. Хольгер коснулся его стилетом.
Раздался неприятный скрежет. Откуда-то вновь появились щуки и свирепо уставились на него.
— Быстрее, — попросил он. — Если можно.
Точило завыло. Рама тряслась, от оси летели зеленые клочья. Господи, лишь бы эта рухлядь не развалилась!
Щуки буквально обнюхивали его. Русель не желала рисковать: у него в руках было оружие. Ее верные слуги за три минуты обглодают его до костей. А затея могла и провалиться. Но ведь и под водой предметы нагреваются от трения, а магний горит в воде…
— Может, хватит? — взмолилась Русель. — Я уже устала.
— Ну еще чуть-чуть! — Он всем телом налег на стилет.
Вспышка света ударила его по глазам. Русалка закричала. Хольгер, закрыв глаза, стал размахивать перед собой стилетом. Одна из щук умудрилась все же цапнуть его за лодыжку, он пинком отшвырнул ее и, оттолкнувшись, рванулся вверх.
Ослепленная Русель осталась внизу. Она кричала, приказывая щукам атаковать. Но за Хольгером погналась только одна. Он взмахнул факелом — и она сбежала. Адские рыбы либо тоже не выдержали ультрафиолета, либо власть Русель над ними ослабевала на расстоянии. Второе казалось более правдоподобным: любая магия теряла силу на расстоянии.
Он изо всех сил работал ногами и загребал свободной рукой. Быстрее вверх! Как будто из космической дали донесся до него голос русалки:
— Ольгер, Ольгер, зачем ты меня покидаешь? На суше тебя ждет смерть! Вернись, Ольгер! Ты узнаешь блаженство со мной…
Он греб изо всех сил. Ее гнев словно толкнул его в грудь:
— Тогда — умри!
Вода хлынула ему в легкие. Чары были сняты. Он едва не выронил факел. Русель, окруженная стаей щук, догоняла его. Вверх, вверх! Мышцы деревенели, мутилось сознание… Вверх!
Он вынырнул и закашлялся, захлебнувшись воздухом. Луна выстелила на воде светящуюся дорожку. Хольгер устремился к берегу. Вскоре ноги нащупали дно. Он опустил факел к поверхности воды и побежал. Свет горящего магния угас как раз тогда, когда он подбежал к камышам. Он выскочил из воды, споткнулся, упал, вскочил и помчался по черной раскисшей почве.
Потом, уже порядочно удалившись от озера, он снова упал, но не стал подниматься. Сердце готово было выскочить из груди. Мокрая холодная одежда неприятно липла к телу. Он долго лежал, переводя дыхание, пока смертельная усталость не оставила его.
Глава 20
Лагерь не пришлось искать долго. Выделяясь на фоне лунного неба, черный валун торчал из земли, как корабль; ветер гнал облако, и это создавало иллюзию, что корабль плывет. К какому берегу его вынесет?
Хольгер вскарабкался на скалу. От костра оставалась только кучка багровых углей. Кони жались друг к другу. Карау стоял на краю, устремив взгляд на север. Ветер трепал его одежду. Лунный свет играл на обнаженном клинке.
К Хольгеру метнулась низкая тень, схватила его за штаны и разъяренно дернула.
— Куда ты пропал, человек? Мы тут сошли с ума! Почему от тебя так смердит нечистью? Почему ты мокрый? Что. с тобой приключилось?