Вместо заключения
Оглядываясь по сторонам: Какой она стала, Россия Василия III?
Подводить итоги человеческой жизни всегда непросто. Еще сложнее, если речь идет о политике, чья биография неотделима от государственной деятельности. О результативности прожитого можно судить по тому, насколько удалось поцарапать земную кору, в жизни скольких людей ты сумел оставить след, насколько смог не растерять себя, не погасить заложенную в тебя искру Божью, сохранить душу и честь. Василий III не предал своего предназначения, жил в мире с самим собой, хотя многие его поступки не безгрешны. Но он сделал, что сумел, и вряд ли на смертном одре мог себя упрекнуть, что не сделал больше. Самые неприятные страницы его жизнеописания — это отношения с семьей, братьями и женами. Но тут он жестко следовал принципу политической целесообразности; это скорее драма, личная трагедия монарха, по определению обреченного рассматривать родственников и близких лишь как расходный материал в строительстве величественного здания Государства Российского.
Главным в оценке личности Василия III будет все равно политическая составляющая, его государственная деятельность. Каково его место в российской истории? Относится он к добрым гениям или роковым фигурам? Или его эпоха полна рутины, обыденности, лишена ярких страниц — эдакий средневековый «застой»? Ведь народная память не запомнила Василия III — фольклор наглухо молчит. Образ Василия III мало привлекал писателей, поэтов, художников[266]. Да и историческая память подводит. В 2008 году телеканалом «Россия» проводился опрос «Имя России». Василий III не попал ни в список из двенадцати, ни в список из пятидесяти имен (составленных по результатам обработки более сорока четырех миллионов голосов). Он упоминается только в исходном перечне из пятисот имен, подготовленном Институтом российской истории РАН. Но туда автоматически вошли все правители Русского государства любых эпох, так что «список 500» — не показатель.
Раз общество молчит, вердикт должны вынести историки. Как изменился облик страны за четверть века правления Василия III?
Прежде всего, значительно вырос статус великокняжеской власти, пусть это и не нашло выражения в новых титулах. Василий III так и не стал царем, но поменялись реалии. Когда он унаследовал московский престол, несмотря на все свои преимущественные властные прерогативы, он все же был вынужден сосуществовать с целой удельной системой, несколькими княжествами, возглавляемыми удельными князьями. После его смерти эта система была сведена к крайне малым величинам, уже являвшим собой абсолютное ничтожество.
Конечно, в какой-то степени сказалась бездетность Василия III: неизвестно, как повернулось бы дело, если бы у него было столько же детей, сколько у Ивана III. Избежал бы государь соблазна раздать потомкам уделы или же опять возродил бы систему, против которой боролся всю жизнь? Но так или иначе, а единоличная власть русского монарха вышла из эпохи Василия III сильно укрепленной. Тем более что именно в первой трети XVI века, в основном в иосифлянской среде, интенсивно осмысляются и формулируются политическая доктрина «Сказания о князьях владимирских», концепция прав и обязанностей, генеалогии власти православного монарха, идея ее мессианского облика.
Системные и идеологические изменения во власти сопровождались переменами в ее институциональном облике. Боярская дума так и осталась сообществом советников при государе без определенного круга полномочий и властных прерогатив. Ее бюрократизация, равно как и приобретение некоторых черт коллегиального органа управления страной, как показано М. М. Кромом, произойдет только в период «боярского правления». Однако за годы правления Василия III, как отметил А. А. Зимин, сформировался механизм карьерного продвижения при дворе по двухступенчатой модели: окольничий — боярин[267]. К концу его правления состав думы стабилизировался, в нее входили 11–12 бояр и двое — четверо окольничих. Именно эта модель карьерной стратегии в дальнейшем будет усвоена и развита Иваном Грозным.
266