В центре колонны - руст из светлого мрамора. Скульптура Гения смерти и рельеф на русте с изображением Казанского собора - главного творения Воронихина - раскрывают идею памятника: прославление деяний архитектора и скорбь о его утрате. Но в целом пластика мало выразительна и поверхностна.
В Некрополе XVIII века Музея городской скульптуры в Ленинграде находится надгробие вице-президента Академии художеств и автора первого в России труда по теории изобразительного искусства П. П. Чекалевского (1817?). Бронзовый медальон с профильным портретом усопшего располагается на одной из сторон гранитной скалы. Профильные изображения в овале широко использовались в надгробных памятниках второй половины XVIII века. В творчестве Демута-Малиновского этот тип портрета приобрел черты монументальности и обобщенности. По сравнению с рельефным портретом Козловского, выполненным скульптором в начале творческого пути, эта работа свидетельствует о возросшем профессиональном мастерстве художника. Уверенной, энергичной лепкой переданы характерные черты лица: округлый лоб, орлиный нос с горбинкой, рыхловатые щеки. Несмотря на близкое портретное сходство с моделью, в трактовке образа отчетливо проявились черты позднего классицизма - монументальность, сдержанность, строгость. Обобщенные формы усиливают впечатление величественности.
В 1824 году скульптор выполнил рельефный портрет для надгробия доктора Р. Симпсона. Памятник был установлен в лютеранской части Смоленского кладбища в Петербурге. Среди рельефных портретов Демута-Малиновского этот портрет решен наиболее реалистично. Голова дана в трехчетвертном повороте - случай, довольно редкий в скульптуре классицизма. Необычайно выразительны черты лица, грустного и задумчивого. Передача состояния модели значительно углубляет характеристику образа. Портрет доктора Симпсона был по достоинству оценен современниками. В комментариях к выставке в Академии художеств, на которой демонстрировался гипсовый слепок с оригинала, было отмечено: «Гипсовый портрет доктора Симпсона, исполненный в чугуне на его надгробной тем же художником (Демутом-Малиновским. - Л. А.) вылеплен верно и мягко. Сходство чрезвычайное» [14].
Два надгробия, принадлежащие Демуту-Малиновскому, находятся в Эстонии. Они представляют собой варианты памятника-пирамиды, разработанного мастерами второй половины XVIII века и впоследствии получившего широкое распространение в искусстве зрелого классицизма. Композиция решена в виде плоской пирамиды, установленной на саркофаге и прислоненной к стене. В центре композиции обычно помещался портрет покойного. У основания часто располагались аллегорические скульптурные изображения. Передняя часть саркофага украшалась рельефом. Подобные памятники, как правило, предназначались для установки в интерьере.
Надгробие героя Аустерлицкого сражения ф. Тизенгаузена (1820-е гг.) находится в лютеранском соборе в Таллине. Для него скульптор выполнил профильный портрет Тизенгаузена и рельефную композицию на цоколе. Памятник камерный по своему характеру. На рельефе представлены традиционные для этого жанра аллегорические фигуры Гения смерти с потухшим факелом и плакальщицы с книгой в руках. В композиции отчетливо звучат скорбные ноты, но мастер не поднимается до выражения высокого трагизма. Профильный портрет Тизенгаузена заключен в овальную рамку в виде гирлянды. Изображение героя четко выделяется на светлом фоне. Сочетание материалов различных цветов придает рельефу сходство с камеей. Лицо передано с большой мягкостью и вниманием к форме. Тонко промоделирована поверхность рельефа. Классицистический характер портрета раскрывается не только в композиции, но и в трактовке образа. В нем нет, однако, той глубины характеристики, которая отличает другие рельефные портреты скульптора.
По типу памятника-пирамиды было создано надгробие для усыпальницы фельдмаршала М. Б. Барклая де Толли в бывшем имении полководца Бэкгоф (Йыгевесте) в Эстонии. Сама усыпальница представляет собой часовню со склепом. Постройка была выполнена в 1823 году в формах позднего классицизма архитектором А. Ф. Щедриным. Основная тема надгробия - прославление покойного фельдмаршала. Такое решение памятника существенно отличает его от других надгробий XVIII века, где главным было выражение чувства скорби. Характерное для архитектуры и скульптуры второго десятилетия XIX века триумфальное величие нашло свое классическое воплощение в этом памятнике.