В дальнейшем сегодняшнем изложении следует, впрочем, остановиться не только на нео-гностической, «анархо-тамплиерской», так или иначе исследовавшейся хотя бы в «нулевые» годы (например, в том же трехтомнике «Орден российских тамплиеров»), стороне мировоззрения Налимова, но и на строго гностической его стороне. И здесь мы вновь возвращаемся к «Канатоходцу». Вот что писал в нем Василий Васильевич о гностицизме как таковом:
«На современном языке… мы бы сказали так: мировоззрение гностицизма – это явление многомерное: отдельные его вероятностно взвешенные составляющие корреляционно связаны. Связь эта не является устойчивой, она определяется активным наблюдателем, изменяющим при восприятии весовую структуру отдельных составляющих. Именно эта гибкость даѐт учѐным возможность находить параллели современной мысли с гностиками далѐкого прошлого. Существенно, конечно, и то, что в обоих случаях – настоящем и прошлом – мыслители на глубинном уровне своего сознания опираются на одни и те же архетипы. Одна из привлекательных особенностей гностицизма именно в том и состоит, что в нѐм нашло своѐ наиболее полное воплощение архетипическое наследство, без каких-либо догматических ограничений. Гностицизм в многообразии своего видения мира, по-видимому, является наиболее свободной мировоззренческой системой»8.
В то же время, говоря о Христе, Налимов часто более осторожен, понимая, что изначальная письменная традиция христианства, лишь спустя десятилетия ставшая собственно «гностической», не позволяет получать о Спасителе стопроцентно достоверные данные. Так, в своей статье «Воспоминания. Об истории мистического анархизма в России», 1993 г., он пишет:
«Считал ли Иисус себя Мессией? […] Размышляя об этом, хочется предположить, что предания были записаны, видимо, в первообщине невысокого интеллектуального уровня. Ее задачей было редуцирование события мирового уровня к локальной – чисто национальной задаче. Вот как эта ситуация раскрывается в апокрифическом евангелии от Филиппа [стих 26] в переводе М.К. Трофимовой [1989]9:
-Иисус овладел ими всеми тайно. Ибо он не открылся таким, каким он был [воистину]. Но он открылся так, как [можно было] видеть его. Так [им всем] он открылся: он [открылся] великим – как великий, от открылся малым – как малый, он [открылся] ангелам – как ангел и людям – как человек. Поэтому его Логос скрыт от каждого. Некоторые видели его, думая, что видят самих себя. Но когда он открылся своим ученикам в славе на горе, он не был малым, он стал великим. Но он сделал великим учеников, чтобы они могли видеть его, великого. Он сказал в тот день на евхаристии: О тот, который соединил совершенство и свет с Духом святым, соедини ангелов с нами, образами.
Отметим здесь, что на занятиях русского Ордена тамплиеров подчеркивалось обращение Иисуса к его ―тайным ученикам‖ – особо доверенным последователям. Может быть, именно из-за тайной формы передачи знания мы так мало знаем теперь о становлении христианства. Но зато так много пишется об этом теперь – в попытке разгадать утерянную тайну».
В 1995 г., в своей статье «Христианин ли я? Как возможна личностная теология?»), Налимов, опираясь на мнение и западных, и российских исследователей, поддержал гипотезу о том, почему до нас вообще дошла обнаруженная в 1945 году гностическая Библиотека Наг-Хаммади, изначально хранившаяся, судя по всему, в одном из «пахомианских» монастырей христианизированного Египта: «Афанасий Великий написал Пасхальное послание, направленное против еретиков и апокрифических книг… Вероятно, после этого владелец и решил избавиться от поставленной теперь вне закона библиотеки».
Как мы теперь видим, это «избавление» в виде закапывания рукописей в землю в глиняных кувшинах, пошло нам всем только на пользу, ибо в противном случае Библиотека была бы попросту уничтожена, а ее владельцы-монахи – подвергнуты репрессиям, совершенно неизбежным ввиду окончательной «победы» в 3-4 вв. ортодоксально-ересеологического, вторичного по природе своей, христианства. Но и вне контекста Библиотеки Наг-Хаммади гностические и пост-гностические представления в виде т.н. пережитков и «народных ересей» типа богомильства оказалось уничтожить не так-то просто. Здесь Налимов упоминает, в частности, заслуги петербуржца Алексея Аркадьевича Синягина (1905-1938).