Еще в юношеские годы под впечатлением грандиозного полотна Александра Иванова у Поленова зародилась мечта стать продолжателем великого художника и «создать Христа не только грядущего, но уже пришедшего в мир и совершающего свой путь среди народа». Осязаемые черты эта идея приобрела у Поленова, воспитанника Академии, в 1868 году в замысле картины Христос и грешница. Первые этюды и эскизы к ней были сделаны в 1872 и в 1876 годах во время пенсионерской командировки. Потом работа «не пошла». Но Поленов был человеком долга, художником с очень развитым этическим чувством. Отринуть мысль о создании большого полотна, исполненного глубокого нравственно-идейного содержания, он не мог. А сюжет Христа и грешницы наиболее соответствовал его желанию показать нравственную силу и торжество тех гуманистических идей, которые нес людям Христос, их красоту и истинность.
Баальбек. 1882
Государственный художественный музей Республики Башкортоста, Уфа
Иерусалим с западной стороны. Яффские ворота и цитадель. 1882
Томский областной художественный музей
К восьмидесятым годам XIX века в русском искусстве уже сложилась новая традиция обращения к евангельским сюжетам как к реально происходившим историческим событиям с акцентировкой на нравственной стороне христианства. Вслед за Ивановым Ге (Тайная вечеря, 1863), Крамской (Христос в пустыне, 1872), Перов (Христос в Гефсимайском саду, 1878) видели в евангельских сюжетах исторические события и одновременно - прообразы современных ситуаций, борьбы и страданий современного человека. Евангельские сюжеты интерпретировались ими как вновь и вновь повторяющаяся, вечная драма человека. И это, естественно, поднимало их над уровнем обычных жанровых или исторических сюжетов, придавало им символическое, «архетипическое» значение. Такая трактовка требовала и иной нежели в жанровых или обычных исторических полотнах идейно-образной структуры картин, иного живописного языка. Впоследствии, в 1890-е годы, поиски живописных средств для воплощения евангельских сюжетов привели Те к выработке новых, опережающих свое время экспрессивных форм живописи. Но в 18601870-е годы и Те, и Крамской, стремясь выработать свой особый язык для выражения общечеловеческих идей, заключенных в евангельских легендах, сохраняли связь с академическим искусством, против которого они боролись, отстаивая позиции реализма.
Нил у Фиванского хребта. 1 881
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Олива в Гефсиманском саду. 1882
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Замок Танкреда в Тивериаде
Костромской государственный объединенный художественный музей
Церковь Святой Елены. Придел храма Гроба Господня. 1881-1882
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Палестинский этюд
Государственный историко-художественный и природный музей-заповедник В.Д. Поленова
Константинополь (Стамбул). Эски-Сарайский сад. 1882
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Попытка соединить в историческом полотне на религиозную тему традиции академической живописи с реалистическим толкованием евангельского сюжета была предпринята и Поленовым. Для этого существовали все предпосылки - задача создания полотна большого воспитательного значения, академическая выучка исторического живописца, опыт художника-жанриста и оснащенность новейшими достижениями в технике живописи.
В 1881 году Поленов начал непосредственную работу над картиной Христос и грешница, полностью захватившую художника на последующие шесть лет. Идя вслед за французским ученым и философом Эрнестом Ренаном, рассматривавшим Христа как реально жившего человека, он считал, что необходимо «...и в искусстве дать этот живой образ, каким он был в действительности». Для воссоздания исторически правдивой обстановки, в которой происходили события, связанные с жизнью и деятельностью Христа, Поленов в 1881-1882 годах предпринял путешествие по Египту, Сирии, Палестине, заехал по пути в Грецию. Он создал множество этюдов, изучал характер местности и типы населения, архитектурные сооружения в их соотношении с окружающей природой. При этом его работы с самого начала переросли рамки обычных живописных штудий. Задача сбора натурного материала как бы и не ставилась: каждый этюд наделен особой образной силой. Это относится и к пейзажным, и к архитектурным работам, написанным с особым увлечением. Среди них выделяется Нил у Фиванского хребта (1881) с мастерски построенной композицией, где узкая полоска земли с редкими пальмами на фоне тающих в голубовато-сиреневой дымке гор, отражается в зеркальной глади Нила. В этюде Развалины Тель-Хум (1882) художник, изображая остатки древних колонн старинного храма, беспорядочно лежащих на заросшей нежной зеленью земле, вновь возвращается к своей излюбленной теме древности, увядания среди новой молодой жизни. В архитектурных этюдах Поленова интересовала целостность пластического образа, соотношение архитектурных масс, взаимосвязь памятника и окружающего пейзажа, его погруженность в световоздушную среду (Харам-Эш-Шериф, 1882; Храм Изиды на острове Филе, 1882). Он мастерски передал напряженное состояние города, замкнутого глухими монументальными стенами, в сиянии розовато-фиолетовых отблесков предвечернего солнца (Константинополь, 1882). В другом этюде выражено иное, радостно-ликующее настроение того же города с горделиво возвышающимися в голубизне неба белоснежными массами архитектурных сооружений, озаренных утренним светом (Вид на Константинополь, 1882).