Он вспоминал: «Я помню день, когда американский журналист, назвавшийся Александром Маршаком, пришел познакомиться со мной в Москве. Сказал, что он племянник поэта Самуила Маршака, и очень интересовался молодыми русскими художниками и авангардом. Попросил меня помочь ему. Ну я был крайне осторожен и сказал, что должен подумать. Сказал, что публикация таких вещей не лишена риска. В частности, он хотел позаимствовать мои слайды картин Анатолия Зверева и других неофициальных художников. Я сказал, чтобы он пришел через несколько дней, и я дам ему ответ. Он ушел и вернулся через неделю. “Посмотрите, – сказал он, – я побывал в Третьяковской галерее и в Ленинграде, посетил таких и таких художников” [89]. Он открыл портфель и показал много фотографий, недавно отпечатанных. В одном из музеев, думаю, что в Третьяковке, его пустили в зону хранения (очень редко кто попадал туда) и разрешили фотографировать то, что ему заблагорассудится. Эти кладовые советских музеев – места страшные. Кандинский навален на Малевичей, Шагалы повсюду, некоторые висят на стенах, некоторые лежат на полу. Короче, беспорядок. И он всё это сфотографировал. В итоге мне сказал: “Вы боялись дать мне что-то, но, посмотрите, галерея дала мне всё”. Это было время, когда отношения с американцами не были плохими, а были более-менее тёплыми. Я сказал: “Ладно, но вы, всё же, должны осторожно обращаться с этим материалом. Я дам вам некоторые слайды картин Зверева, вы можете их опубликовать. Но будьте осторожны…”»[90].
Воспоминания и выводы Костаки удивительно точны – «пустили в зону хранения» и «разрешили фотографировать то, что ему заблагорассудится». В фильме «Тихая война Василия Пушкарёва» эта часть сюжета излагается в тональности мультфильма о капитане Врунгеля (в части злоключений Фукса со статуей Венеры)[91] – строгий голос диктора объявляет: «В 1959 году в секретное хранилище проник иностранец».
Однако сам Василий Пушкарёв описывал эту историю так же, как и Костаки – Маршака в запасники пустили и позволили всё сфотографировать. В своих воспоминаниях он отмечал: «Американский писатель Александр Маршак появлялся в Русском музее дважды – в марте и октябре 1959 года. Сопровождавшие наши московские солидные товарищи представили его мне как гостя Академии наук СССР. Никаких просьб от АН СССР об оказании ему содействия с указанием цели посещения музея, как это обычно делалось, не было. Да я об этом и не спрашивал. Гость, так гость. Он побывал по официально оформленному музейному пропуску в запасниках дореволюционного периода, где хранилось «формалистическое» искусство. Инструкция Министерства культуры СССР о посещении запасников предусматривала только охранные функции хранителя и регистрацию посетителей в журнале. Никаких запретов идеологического характера не было. Не было также запрета на фотографирование экспонатов узкоформатной камерой. Оно рассматривалось как любительское. Поэтому никому и в голову не приходило запрещать посещение запасников авангардного и «формалистического» искусства. Даже бывший министр культуры СССР А. Н. Михайлов говорил: «Пожалуйста, смотрите, для нас это давно пройдённый этап, который теперь уже не представляет интерес для советского искусства»[92].
В запасниках Русского музея (и, несомненно, Третьяковской галереи) Маршак побывал «в сопровождении московских солидных товарищей» – уже исходя из этого можно сделать вывод, что его визит был санкционирован советским руководством. Так же писал об этом и сам Маршак: «хранилища, в которые мне позволено было проникнуть»[93]. Ни о какой случайности речи быть не могло: с конца 1940-х годов в СССР под постоянным наружным наблюдением спецслужб находились все сотрудники иностранных миссий, посольств, консульств, все чиновники иностранных военных атташатов, все приезжающие из-за границы иностранцы и особенно корреспонденты иностранных газет и телеграфных агентств[94]. Если коротко – в СССР следили за каждым гостем из-за рубежа. Этот порядок сохранялся в 1950-е и в 1960-е годы, и американский корреспондент журнала «Лайф» ни в коем случае не мог быть исключением[95]. Внешнеполитическое «потепление отношений» для советских спецслужб означало лишь усиление их деятельности. Так, 4 марта 1959 года с речью на внеочередном XXI съезде ЦК КПСС выступил председатель КГБ А. Н. Шелепин: «Известно, что острие пролетарского меча, каким являются наши органы государственной безопасности, направлено против агентуры, засылаемой в нашу страну извне капиталистическими государствами. … Враг действует, действует активно и ищет у нас каждую щель. Вот почему задача состоит в том, чтобы неустанно укреплять органы государственной безопасности, ещё активнее вылавливать империалистических шпионов и лазутчиков, вовремя раскрывать все замыслы врага, его политические интриги»[96].
89
После посещения музеев Маршак в Москве встретился с неформальными художниками – В. И. Воробьевым, А. Т. Зверевым, Д. М. Краснопевцевым, а затем побывал у вдовы Р. Р. Фалька и в доме И. Г. Эренбурга. См.: Золотоносов М. Н. Диверсант Маршак и другие: ЦРУ, КГБ и русский авангард. СПб., 2018. С. 30.
90
Золотоносов М. Н. Диверсант Маршак и другие: ЦРУ, КГБ и русский авангард. С. 11. У Костаки, за которым советские спецслужбы пристально наблюдали много лет, было собственное представление о том, как следовало обращаться с подобным материалом: «Мы сели ужинать, и я сказал: «Вы получили замечательные вещи, замечательны все фотографии, которые вам разрешили сделать, интервью с художниками, включая Диму Краснопевцева и Юрия Васильева. Я советую вам сделать следующее: сначала найти журнал, который не имеет ничего общего с политикой, журнал, известный в мире искусства. Затем написать обобщающую статью об искусстве в России, в Советском Союзе. Начните, например, с балета и оперы, с русских икон и этим ограничиться на первый раз. Затем перейти к девятнадцатому веку и написать о передвижниках. Вот тогда переходите к современному советскому искусству: Герасимову, Налбандяну, подобным им людям. И тогда в это тесто можно замесить кое-что о молодых художниках и авангарде. Тогда все будут счастливы, и никто не начнёт выдвигать обвинений. Он сказал: «Это хорошая идея, она мне нравится». На этом мы сговорились, и я почувствовал облегчение». Золотоносов М.Н. Указ. соч. С. 12. Также см.: Георгий Костаки. Мой авангард. Воспоминания коллекционера. М.: Modus graffiti, 1995. С. 102–103.
91
«Приключения капитана Врунгеля» – советский 13-серийный мультипликационный сериал (1977–1979), студия «Киевнаучфильм», реж. Давид Черкасский. Снят по одноименной повести Андрея Некрасова.
93
Более того, в Русском музее – вооруженный фотокамерой – он оказался в тот момент, когда сестра Филонова, Евдокия, принесла некоторые работы брата в музей. Слишком большая удача, чтобы быть удачей.
95
Кроме того, что наблюдение велось, информацию об этом – в целях устрашения и упреждения контактов советских граждан с иностранцами – старались доводить до широкой общественности. В начале 1960-х это информирование приобрело широкий размах. В 1962 году Центральной студией документальных фильмов был выпущен фильм «По черной тропе» (режиссер Л. В. Махнач, 46:36), посвященный работе органов контрразведки КГБ, куда входило большое количество кадров разнообразной оперативной киносъёмки. В фильме рассказывалось об американском военном атташе в Москве Роберте Уокере Гроу, о пресс-конференции бывших сотрудников американской разведки – криптологов Уильяма Гамильтона Мартина и Бернона Ф. Митчелла, о суде 1961 года над американскими «шпионами-туристами» Петером Зоннтагом и Вальтером Науманном, о съёмке Марвина Маккинена и пилота Френсиса Гэри Пауэрса. И в том числе был дан подробный кинорассказ о встречах Ростислава Рыбкина, «московского фарцовщика 1934 года рождения», как его называли в фильме, с Джоан Барт, работавшей гидом на Американской национальной выставке 1959 года.
96
Внеочередной XXI съезд Коммунистической партии Советского Союза. 27 января – 5 февраля 1959 года. Стенографический отчет. Т. 2. М., 1959. С. 250–255.