Вместо Порфиридова директором Новгородского музейного управления был назначен Иван Андреевич Кислицын. Трудовой и жизненный путь Кислицина пути Порфиридова был диаметрально противоположен. Выходец из крестьян, образование которого состояло из «трех классов сельской школы и жизненного университета сельского батрака»[38], Кислицин после революции вступил в ряды Красной армии. Как повествует сборник биографий комсомольских деятелей 1920-х годов «На крутом пороге» (1968 года издания), инициативный боец «предложил свои услуги и тут же получил назначение командиром одного из взводов формировавшегося в Котельниче отряда. Отряд назывался заградительным: он надежно заграждал путь хлебным спекулянтам, мешочникам. Взвод Ивана Кислицына стал бдительным стражем хлебной монополии. Его красноармейцы понимали, что хлеб нужен революции, голодающим центрам – Питеру и Москве»[39].
В мае 1918 года отряд Кислицына был переброшен в Екатеринбург, где Иван принял участие в совместном заседании екатеринбургских властей, на котором было принято решение расстрелять царскую семью. «Нынешнему поколению людей, – взволнованно пишет биограф Кислицына, – с пеленок впитывающему в себя марксистско-ленинское мировоззрение, не понять, что пережил, почувствовал в те минуты Иван Кислицын. С одной стороны он, Иван, в недавнем прошлом стоявший на самой низшей ступени общества, угнетенный и бесправный, с другой – правитель всея Руси, повелитель людей, сам земной бог! … Может быть, Иван и жалел царя как человека, может быть, и думал о том, чтобы сохранить его как музейный экспонат и показывать народу ничтожество земного бога. Но Иван, как и все участники исторического заседания, решил, что во имя революции царь должен быть уничтожен»[40].
Учеба в 1920-х в Коммунистическом университете им. Я. М. Свердлова и работа в пропагандистской группе ЦК партии в Курске, Татарстане, Узбекистане, Смоленске привели к тому, что в 1930 году Кислицын был направлен на годичные курсы аспирантуры в Ленинград и получил должность ученого секретаря в Государственном Эрмитаже. А затем – и директорское кресло управления Новгородскими музеями.
Историк, археолог и краевед Александр Семёнов в 1970-х годах, собирая материалы по истории Новгородского музея-заповедника, так описывал итоги работы Кислицына: «В 1933–34 годах новгородские музеи понесли большой урон благодаря хозяйничанью в нем уголовного элемента Кислицына, оказавшегося директором музея благодаря попустительству ответственных руководителей Новгорода. Покрывая свои собственные хищения из музея, Кислицын передал ленинградскому «Антиквариату» 700 предметов из благородных металлов XII – XVIII веков для продажи за границу. Они почти все и были проданы в США, Францию, Голландию. Уже после ареста Кислицына удалось спасти от вывоза за границу 70 вещей, находившихся в «Антиквариате». Из этих вещей – 67 поступили в Эрмитаж, а три – возвращены обратно в музей (две лиможские эмали XII века и византийский аворий X века). Из музейной библиотеки Кислицын продал за границу около 4000 книг. Кислицын выкрал много золотых и серебряных вещей музея, всего свыше 500, в том числе золотую крученую цепь панагии архиепископа Пимена весом в 1200 грамм, свыше 40 золотых вещей графини Орловой-Чесменской (браслеты, медальоны, кольца, ожерелья и др.), ряд крестов и панагий с драгоценными камнями и пр. По указанию Кислицына уничтожались произведения древнерусской живописи. Были расколоты на дрова иконы XVI века из Ильинской церкви /до 50 штук/ и крупные настенные иконы из Софийского собора XVI века, в том числе и известная икона Зосимы и Савватия с клеймами /на одном клейме было изображение обезглавленных бояр на пиру у Марфы Борецкой»[41].
Летом 1934 года Кислицын был уволен и предстал перед судом. 8 июля 1934 года в новгородской газете «Звезда» появилась небольшая заметка «Дело музейных работников», извещающая о том, что «судебное дело работников музея… будет слушаться выездной сессией Ленинградского суда между 10 и 20 июля в помещении народного суда. Обвинительное заключение закончено. По делу вызывается до 40 свидетелей. Дело продолжится 2–3 дня»[42]. Благодаря публикациям в газете, отслеживавшей ход этого дела, известно, что обвинения «директору Новгородского музейного управления, в состав которого входили б. Софийский собор, библиотека, рукописный фонд, картинная галерея и пр.», «который не только ничего не предпринимал, чтобы упорядочить работу, но и сам уничтожал музейные памятники на топливо»[43], были предъявлены по постановлению правительства от 7 августа 1932 года о хищении общественной (социалистической) собственности[44]. В качестве общественного обвинителя в этом деле должен был выступить «ленинградский профессор-историк Моторин»[45], но в итоге в этой роли был задействован Фёдор Васильевич Кипарисов, первый заместитель президента Государственной академии материальной культуры[46]. Одним из свидетелей на процессе выступал Михаил Константинович Каргер[47], в то время сотрудник Института археологии и заведующий кафедрой музееведения в Ленинградском институте философии, лингвистики и истории. Он дал показания о том, что «древние иконы привозились с ликвидируемых монастырей возами и сваливались в кучу, а потом, по воле Кислицына, сжигались в печах <…> что печи собора и квартиры Кислицына отопляются иконами XVII и XVIII веков, чрезвычайно ценными», а также о том, что из Эрмитажа Кислицын был «был изгнан за легкомыслие»[48].
38
На крутом пороге: Очерки о комсомольцах 20-х годов. Саратов: Приволж. кн. изд-во. Ульян. отд-ние, 1968.
39
На крутом пороге: Очерки о комсомольцах 20-х годов. Саратов: Приволж. кн. изд-во. Ульян. отд-ние, 1968. С. 37.
40
На крутом пороге: Очерки о комсомольцах 20-х годов. Саратов: Приволж. кн. изд-во. Ульян. отд-ние, 1968. С. 38–39.
41
Цитата из неопубликованного документа: Семёнов А. И. «Новгородский музей за 50 лет Советской власти», хранящегося в Отделе письменных источников Новгородского музея-заповедника (КП 26001/329). https://proza.ru/2013/05/26/620.
42
Дело музейных работников // Звезда, 8 июля 1934 года (№ 149). См. также: Маркина Г. К., Степанова И. Е. Новгородские музеи 1917–1941. К 135-летию Новгородского государственного объединенного музея-заповедника / Новгородский филиал Российского фонда культуры. Великий Новгород, 2000. За возможность познакомиться с материалами новгородской газеты «Звезда» и книгой Г. К Маркиной и И. Е. Степановой «Новгородские музеи 1917–1941» искренне благодарю заведующую Научной библиотекой Новгородского музея-заповедника Ларису Пустную и сотрудницу библиотеки Юлию Скупую.
44
Понятие «хищение социалистической собственности» появилось в советской юриспруденции в 1932 году. 7 августа 1932 года было принято постановление «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». Согласно этому постановлению, любое противозаконное овладение социалистической собственностью могло быть квалифицировано как хищение. В качестве наказания за него предусматривалась смертная казнь или (при наличии смягчающих обстоятельств) – 10 лет в исправительно-трудовых лагерях. В силу достаточно широкой трактовки практическое его применение исходило из текущих потребностей властей и было массовым: с августа по декабрь 1932 года в РСФСР по нему было осуждено 22400 человек, в 1933 – 103 400 человек, в 1934 – 37 700 человек. См.: Гамидуллаева Х. С. Уголовная ответственность за хищение социалистической собственности в СССР в 1930 – 1940-х годах //Ленинградский юридический журнал. 2007. № 4 (10). С. 161–165.
45
К суду над расхитителями музейных ценностей// Звезда, 20 июня 1934 (№ 159). Николай Михайлович Маторин (Моторин) (1898–1936) – этнограф, историк религии. В начале 1930-х занимал большое число ответственных должностей, был одним из главных ленинградских методологов истории. Разрабатывал «научные обоснования» репрессий в отношении сектантов, в 1930 году выступал в качестве общественного обвинителя на ленинградском процессе против секты скопцов.
46
Фёдор Васильевич Кипарисов (1886–1936) – советский филолог и археолог. В конце 1920-х – середине 1930-х жил и работал в Ленинграде, был профессором Историко-лингвистического института (1929–1932), заместителем главного редактора Словаря русского языка Академии Наук (1933–1935), первым заместителем президента Государственной Академии истории материальной культуры (ГАИМК) (1929–1934). В газете его инициалы приведены в инверсии: Кипарисов В. Ф.
47
Михаил Константинович Каргер (1903–1976) – советский историк архитектуры, археолог, доктор исторических наук, профессор (1949), лауреат Сталинской премии (1952).