Нетерпеливо развернув бумагу, Василий Степанович быстро пробежал несколько строчек письма: «Настоящим доводится до сведения г-на Пятова, что в Англии, на заводе фирмы Броун и К° недавно изобретен, проверен на практике и запатентован способ прокатки броневых плит, в связи с чем Морское министерство в услугах г. Пятова более не нуждается».
Василий Степанович стоял неподвижно, будто окаменев, не в силах оторвать взгляда от страшного письма. В глазах у него на секунду потемнело, небывалая бледность разлилась по лицу. Наконец, он повернулся к притаившимся кругом людям, окинул их полным отчаяния взглядом и срывающимся голосом гневно крикнул:
— Что они наделали? Кого они погубили, меня?!
Он бессильно опустил руки и медленно направился к двери.
Выйдя из адмиралтейства, Василий Степанович некоторое время шел по набережной, ничего не видя и не слыша, и вскоре поравнялся с западным павильоном адмиралтейства, выходившим к Неве. Он внезапно остановился около арки и после минутного колебания направился к видневшемуся в глубине двора подъезду. «Надо попробовать увидеть генерал-адмирала, — мелькнула у него мысль. — Может быть, он и не знает, что случилось».
На втором этаже помещалась канцелярия шефа военно-морского флота. На вопрос Пятова, можно ли добиться приема у его высочества, чиновник небрежно ответил, что его высочество находится в Варшаве и всеми делами сейчас ведает управляющий министерством генерал-адъютант Краббе, который сможет принять посетителя только недели через две. Но разве Пятов в состоянии ждать так долго? Он отозвал чиновника в сторону и сунул ему в руку скомканную трехрублевку.
Через несколько минут чиновник вернулся и с наигранным сочувствием проговорил:
— Их превосходительство велели передать, что протоколом заседания ученого комитета от 9 сентября сего года, который его высочество уже утвердил, положено прекратить с вами отношения. В Англию же, на завод Броуна, для перенятия его опыта уже выехали от нашего министерства корпуса инженер-механиков подпоручик Титов и прапорщик Куколевский, а от горного департамента князь Максутов и генерал Иосса. С вашим же делом его превосходительство не знаком.
Пятов слушал, что говорил чиновник, и не мог понять смысла его слов. Лоб его покрылся испариной, ноги дрожали, и, чтобы не упасть, он оперся о спинку стоявшей рядом скамьи. Потом он провел рукой по глазам, снова пристально посмотрел на чиновника и, ни слова не говоря, твердой походкой направился к выходу.
В этот тяжелый для него момент он внезапно вспомнил Варю такой, какой видел ее перед самым отъездом. Накинув на голову белый платок, она вышла с ним на крыльцо, где его ждали сани. Прощаясь, крепко обняла и, заглянув в глаза, сказала: «Что бы ни ждало тебя в Петербурге, Вася, не забывай про меня и сил тогда на все хватит. А я каждую минуту о тебе буду думать».
Пятов быстро спустился с лестницы и уже подходил к дверям, когда сверху раздался торопливый возглас:
— Подождите, господин Пятов! Ну, куда вы так спешите?
Он обернулся. По лестнице стремительно бежал красный, запыхавшийся Сокольский в расстегнутой шинели, с фуражкой в руке и еще издалека радостно кричал:
— С другого конца длиннейшего коридора вас увидел, вот что значит глаз моряка. Так обрадовался. Я ведь слово себе дал разыскать вас, как только вернусь из летнего крейсерства. И раньше справки наводил, да вас в Петербурге не оказалось. Очень хотелось узнать, как идет ваша работа.
Подойдя ближе, он вдруг остановился, внимательно посмотрел на молчавшего Пятова и нерешительно спросил:
— Кажется, случилось что-то, господин Пятов, на вас лица нет?
— Да, случилось, — резко ответил Пятов. — Идемте на улицу, мне здесь душно.
Когда они вышли на набережную, Василий Степанович взял молодого моряка под руку и с горечью промолвил:
— Случилось то, что, видно, и следовало ожидать. Мне теперь страшно подумать, что будет, если генерал Кандалинцев, владелец арендованного мною завода, не оплатит нового оборудования. А он, конечно, не оплатит… Одним словом, генерал-адмирал только ввел меня в заблуждение… Адмиралтейство выдало иностранцам секрет моего изобретения. Я нисколько не сомневаюсь в том, что этот английский заводчик Броун осуществил мой проект…
При этих словах Сокольский неожиданно остановился, резко вырвал руку и минуту молча смотрел на Пятова. Потом он стукнул себя по лбу и воскликнул:
— Броун? Вы сказали Броун? Стойте! Да ведь я его видел в Англии. Он ставил там опыт в Вульвиче, он уговорил Путятина, он… Боже мой, какое преступление мы совершили! О-о, я теперь все, все отлично вспомнил! Что же это такое, господин Пятов?…