– Нам бы посох, – вздохнула василиса, чувствуя себя словно голой. Сейчас любая нечисть для нее опасна!
Василиса чувствовала, словно от избушки шел какой-то странный знакомый холод.
Он мурашками пробирался под разорванным сарафаном. По привычке василиса сжала руку, словно в ней все еще был посох, но посох был сломан, череп разбит, а из полезного остались только кое-какие травы. И то! Запасы давно не пополнялись. Их бы пополнить, но не сейчас.
– Заодно хорошо. Поживем в лесу, травы наберем, – пытался подбодрить ее филин. – Я бы на твоем месте не мешкал. Нам любое укрытие – укрытие…
– Ты о чем? – спросила василиса, видя туман, который расползается, словно пролитое молоко промеж старых деревьев. – Ты о тумане?
– В тумане частенько люди пропадают, – осматриваясь, произнес филин, а василиса вспомнила, что ей говорила ягиня про туманы. Казалось, это было в какой-то другой жизни, далекой и уютной. «Туманы, детоньки, опасны!», – слышался голос ягини, пока маленькие василисы сидели по лавкам, вглядываясь в окна. В тот день их не пустили гулять. И единственное, что оставалось, так это смотреть, как туман клубиться, словно живой, но близко к дому не подходит. Он словно огибал кривую плетеную изгородь, а черепа то и дело вспыхивали страшными глазами.
– В тумане много навьих охотится, – слышался зловещий голос ягини, пробирая мурашками и заставляя невольно вздрагивать. – Как туман видишь в лесу, беги от него.
– А сражаться? – спрашивали василисы, украдкой между собой даже посохи будущие распределив.
– Много ты увидишь в тумане, – вздохнула ягиня. – Вон, глядите!
Василиса помнила, как они столпились у оконца, наседая друг на дружку, как вдруг увидели в тумане смутные маячившие очертания. Пугающие, опасные.
– Туманы хитрые, – продолжала ягиня, пока девочки тревожно оглядывались. Кто-то показывал пальцем на силуэты, мелькающие в тумане. – И уж коли довелось в тумане очутиться, то за дерево хватайся, обнимай его как родное и пальцы сцепи. Держись что есть силы, что есть мочи. Глаза закрой и заговор защитный читай, которому я вас учила. Как звать туман начнет на разные голоса, руки не разжимай, да головой не верти. И глаза не открывай. Будет зазывать, знакомыми голосами разговаривать, по имени окликать, а ты не ведись.
– А что будет, если обернуться? – спросила тогда василиса, переминаясь в лаптях и чувствуя, как подкатывают к горлу волны ужаса. Казалось, она уже видела однажды этот туман.
– Страшно, да недолго, – заметила ягиня. – Потом туман схлынет, словно и не бывало. Только след кровавый на травке останется.
Эти слова звучали в голове василисы, когда она видела, с какой быстротой обступает их туман.
– Огня боится, – вспомнила она голос ягини. – Если можешь, если поспеешь, то костер разведи. Или избу ищи, чтобы укрыться. А там очаг разведи! И у домового приюта попроси.
– Почему ты раньше не сказал, – прошептала василиса, понимая, что без посоха ей не отбиться.
– Не хотел тебя пугать! – заметил филин. – Давай, в избу! Живо! А там разберемся! Меня –то он точно не тронет! А вот тебя…
Глава 27. Василиса
Василиса всем телом навалилась на дверь. Дверь открылась.
То, что василиса увидела внутри, заставило ее колени задрожать.
Все внутри было украшено детскими черепушками, ветками да косточками на нитках. Они свисали с потолочных балок. Космы паутины висели на горшках и на окнах, словно занавески. Внутри пахло сыростью и грибами. В печи горел огонек.
– Уютненько тут у вас! – заметил филин, осматривая избу. – Сразу видно, живет дизайнер!
Кто такой «дизайнер» василиса не знала, но внутренне напряглась. Не хватало еще с новой нечистью познакомиться.
– Эклектика? Или фьюжн? – заметил филин, а василиса непонимающе на него посмотрела. Такие мудреные слова… Знать бы, что они означают!
Как вдруг она с ужасом увидела светящиеся в темном углу избы глаза. Они горели тусклым навьим светом, а от стены отделилась жуткая тварь, похожая на тощую старуху в рваной одежде.
– Василиса пришла, – послышался сиплый голос твари. Она была такой худой, что, казалось, пополам переломится. Ее руки и ноги напоминали палки.
Василиса пыталась припомнить, что это за тварь такая, пока ее рука украдкой искала в сумке ветку полыни. На кикимору не похоже! Кикимора печки не топит. На лешачку тоже не похожа. Лешачки огня боятся.
– Филин, – прошептала василиса, видя, как тварь с ногами забирается на стол и сидит на нем, посасывая косточку. Из-за густых косм не видно было лица. Только глаза светились в темноте. – Это что такое? Я такого не знаю…