Василиса вдруг подумала, что последним осознанным решением той несчастной василисы перед тем, как переродиться в нечисть, было уйти в самую глушь, чтобы подальше от деревень… Чтобы зла меньше причинить…
Слезы застилали ее глаза, когда она пыталась прорваться сквозь пелену тумана. Силуэты ласково звали ее по имени, но почему-то шарахались от нее в сторону, стоило приблизиться.
– Почему он не сказал, что он навий княжич, – задыхалась василиса, когда из тумана к ней тянулись бледные руки, но тут же шарахались, словно обожжённые. – Все врали… Ягиня врала… Филин врал… Все мне врали… А еще я с вражиной на плече сколько ходила…
Силуэт мелькнул перед глазами, но тут василиса поняла, что дело в сумке. В нее лежала полынь, а к самой сумке была приколота игла. Вот поэтому ее ни схватить, ни растерзать не могут. Только звать по имени да зазывать.
Василисе казалось, что до этого она шла дорогой, которую знала, как вдруг посмотрела под ноги, а стоит она на склизкой болотной кочке. А вокруг болото из лжи и обмана. Стоит сделать шаг, как тут же пропадешь…
– Как мне теперь жить… – прошептала василиса. – Может, лучше сейчас? Пока при уме да при памяти! Чтобы детей потом не губить… Больше ведь зла сотворю, нежели добра…
От этой мысли она задрожала. Неизвестно, когда она станет такой же, как та старуха…
Сумка медленно сползала с ее плеча. Слезы застилали глаза. Лучше так, чем потом людей убивать… Лучше так…
– Василиса, василиса…. – ласково шептали тихие голоса. Ее рука все еще держалась за кожаный плетеный ремешок сумки. Стоило сделать шаг, как схватят, разорвут, замучают…
– Почто мне чудищ убивать? Чтобы однажды такой же стать? Чтобы меня пришла василиса и убила из милосердия… – задыхалась василиса. – Знал ведь, вражина, но не сказал… Все он знал…
– Василиса! – послышался далекий крик. – Ее рука медленно опустила ремешок, а василиса закрыла глаза и шагнула в туманную гущу, как вдруг ее схватили поперек талии.
– Не сметь! Всех поубиваю! Не сметь! Она моя! – слышался страшный голос. Василиса вырывалась, но ее оттаскивали от цепких лап тумана. Туман отступил, а она чувствовала, как ее несут в избу. Василиса брыкалась, кричала и требовала пустить ее. Сарафан порвался на плече, а старая дощатая дверь закрылась.
– Ты чего? – задыхался филин, глядя на нее навьими глазами. – Ты чего? Смерти захотела?
– Пусти!!! – закричала василиса, но ее рванули к себе. – Пусти, окаянный!
Она пиналась, плакала, брыкалась, перевернув хлипкий стол.
– Не пущу, – задыхался голос рядом. – Не пущу…
– Пусти-и-и, – взвизгнула василиса, колотя его ручонками изо всех сил. – Пусти, вражина!
– Да, бей, кричи, – задыхался княжич, пока она выбивалась из сил. – Вопи, что есть мочи… Супостат я, вражина… И мир вокруг не такой, как тебе рассказывали… И все не так, как в книжках у ягини…. И она знала… Но молчала…
Обессилив, василиса зарыдала, глядя на дверь. Ее глаза, наполненные слезами, смотрели в мутное от тумана оконце.
– Супостат я, вражина, – шептал филин, уткнувшись в ее волосы и держа руками за талию. – Да, я твой враг… Тебе ягиня говорила… Про навьих княжичей…
Рука княжича поднялась и легла ей на грудь. Зубы василисы стучали, а он шептал в ее мокрую от слез щеку. У нее не было сил не плакать, ни кричать, ни бороться. Закрыв глаза, она уронила слезу в его ладонь.
– Сколько раз я мог убить тебя, коли захотел бы, – шептал задыхающийся голос ей на ухо. – Со мной и опытная василиса на справится… А тут ты…. Но не убил, а берег… Берег, как зеницу ока… Ты для меня, как солнце…. Спишь, а я лишь полюбуюсь… А когда не выдерживаю, то украдкой целую и глажу… Но это когда совсем невмоготу… Кто тебя лечил, когда гуси- лебеди тебя порвали? Думаешь, нашелся добрый человек, который за тобой пошел… Кто дрожащими руками по кускам собирал твое тело белое… Кто раны залечивал смертельные…
Василиса молчала, глотая слезы. Из ее полуоткрытых губ вырывалось жаркое дыхание, а она словно ловила каждое его слово.
– Я знаю, что тебе страшно… – слышала она голос. – Знаю, ягодка моя, знаю…
Рука гладила по волосам.
– И не говорил я тебе, чтобы уберечь… От правды тоже иногда уберегать надо… – княжич говорил шепотом, едва касаясь губами ее мокрой от слез щеки. – И от этой участи я бы тебя уберег… Я на тебя княжий терем променял… Как маленькую увидал, так стал за тобой присматривать… Чтобы кикимора не утащила… Чтобы навьи к тебе не подступили… Ты же помнишь, как подружку твою утащили… А ты спаслась… Так вот, это не твоя травка в детских ручонках… Это я… Вот и сидела, как зайчонок под кустом… А я приказ отдал, тебя не трогать…