– А ее почему не спас? – прошептала василиса, вспоминая, как с подружкой в лес убежали. Давно это было. Так вот, подружку утащили, а она под кустом схоронилась. Травку защитную в руках держала. Всю ночь просидела.
– А мне до нее какое дело? Пусть хоть всех перетаскают… Лишь бы тебя не тронули… – шептал княжич, укладывая ее на лежанку и нависая над ней. Лежанка из сосновых веток почти не кололась. Примятая была. Над ней возвышался красивый мужчина в дорогом одеянии. Темные волосы его растрепались, а глаза горели мертвецким огнем нави.
Пугающие глаза, холодные, нечистые… Но огонь в них все разгорался и разгорался. Ненасытный и жадный.
– Губитель, – зарыдала василиса. – Пусти меня… Скольких ты так загубил, как подругу мою.
– Спроси, скольких еще загублю, – усмехнулся княжич, жадными руками гладя ее лицо. Василиса отвернулась, чувствуя в горле ком слез. – Хочешь, мир загублю… Одну тебя оставлю… Буду любоваться тобой… Ну не плач, сердце мне не рви…
Глава 28. Его
Его пальцы гладили ее щеки. Его дыхание было так близко, что становилось жарко.
– Страшные слова ты говоришь, – помотала головой василиса, уворачиваясь от его губ. – Страшные… Знала я, что с тобой дело нечисто… Чувствовала…
– Если знала, так почему не прогнала? А? – послышался шепот. – Почему со мной ходила? В зеркальце меня высматривала?
– Уйди, умоляю, – всхлипнула василиса, а по ее щеке потекла слеза. Она лежала, глядя в нависающий потолок избушки.
– Я тогда в лесу к тебе во всей красе явиться хотел, – слышала она, как вдруг почувствовала жадные руки, которые сжимают рваный сарафан. – Но ты испугалась. И тогда пришлось филином обернуться…
Василиса не ответила. Она молча плакала, собирая бледными руками старое покрывало.
– Посмотри на меня, – послышался шепот, а она сама и рада была бы взглянуть. – Посмотри мне в глаза…
Ее голову бережно повернули, а она взглянула в лунные глаза нави.
– Неужели ты думаешь, что я мог тебя обидеть? – слышался шепот возле ее губ. – Неужели ты подумала, что я зло тебе причиню… Кому угодно, но не тебе… Ты же тоже навья… Так чего глаза воротишь…
Она молчала, глядя в его глаза, как вдруг василиса почувствовала поцелуй на губах.
Она не противилась… Щеки от чего-то заалели. А внутри что-то дрогнуло. Захотелось ей прижаться к нему покрепче. И не отпускать…
Каждое его прикосновение вызывало у нее стыдливый румянец… Но она понимала, что это приятно… Взволнованная, испуганная она сама потянулась к его губам…
В этот момент ее сарафан поднялся, а ее мучительный стон первой боли задушили поцелуем жаркие губы.
– Такую, как ты, – шептал голос, а его дыхание вздрагивало. Вздрагивала и сама василиса, пока ее мокрые щеки покрывали поцелуями. – Только на княжеском ложе целовать… Прости, не удержался… Повременить хотел… Хотел, чтобы ты сама ко мне руки протянула…
Он качнулся и снова поцеловал ее губы и румянец, сушивший ее щеки.
– Что ж ты делаешь… – прошептала она, чувствуя, как щеки пылают, а внутри что-то горит.
– Люблю тебя, – послышался голос, а его рука вплеталась в ее растрепанные волосы. – Моя ты… Я так решил… Хотела князя, а чем я не князь? Я-то помогущественней буду, чем он…
Василиса чувствовала, как в внутри такой огонь полыхает, что глаза, словно дымом застилает, и дышать не дает.
– Не видать тебе другого жениха, – слышался прерывистый шепот, а василиса дрожала в его руках. Жар заливал ее щеки. Глухие стоны вырывались из ее зацелованных губ. – Мне его убить проще…
– Не губи, – шептала она, чувствуя, как дрожь усиливается, глаза закрываются. – Прошу, не губи…
Очнулась она в его руках. Нагая, тоненькая с перепуганным сердцем. Она обнимала его, пытаясь совладать со своими чувствами.
– Только не говори, что не люб я тебе, – прошептал княжич, прижимая ее к себе и утыкаясь в ее светлые растрепанные волосы.
Его рука гладила ее спину.
– За что ты меня любишь? – прошептала она, чувствуя, как слезы снова наворачиваются на глаза, а ее рука гладит чужую руку. – Зачем мне любовь твоя…
Вот, для чего девок нечисть похищала… Вот, видать, что с ними творила, раз потом они на матице рожали.
– Не надо, – прошептала она из последних сил. – Не хочу рожать на матице…
– Нечисть не всегда успевает вовремя сориентироваться, – послышался смех. А ее крепко-крепко обняли. – Не бойся, пока не решу, что пора, не будешь рожать. А про матицу вообще забудь. Оставь это деревенским девкам, что от домового или от змея понесли.