– Не бойся, Буян привязан.
Из-за деревьев появился старик: за плечом – двустволка, на поясе – потёртый кожаный патронташ. Длинная борода скрывала широкую, богатырскую грудь. Высокий и крепкий, этот человек напоминал столетний дуб, которому не страшна никакая буря. От его пристального, прямого взгляда Василиса сразу почувствовала себя неуютно.
– Ты кто такая? – хозяин Буяна подошёл к псу и потрепал его по лохматой башке. – Здесь туристам делать нечего. Это заповедник, понятно?
– А я не туристка, – сказала девочка. – Я к бабушке приехала. Она живёт в Чёрном Бору.
– Прямо-таки в Чёрном Бору? А как зовут бабушку?
– Варвара Егоровна.
– Вот так история! Да ты никак наша Василиса Прекрасная?! – удивился лесничий. – И как же я сразу не признал?!
Василиса смущённо пожала плечами. Её нечасто называли Прекрасной.
– Да ты, вижу, меня не помнишь? – прищурился лесничий.
Василиса отрицательно покачала головой.
– Меня дедом Степаном кличут. Я здесь за лесничего…
– Рада познакомиться. Вообще, мне нужно поскорее увидеть бабушку. Вы не подскажете, где она живёт?
– А то как же, – покивал дед Степан, – подскажу. Иди во-он той тропкой… да никуда не сворачивай. Передавай поклон Егоровне!
Василиса посмотрела, куда показывал лесничий, и вздрогнула. Минуту назад здесь не было никакой тропинки, только сплошная стена леса. «Значит, всё-таки была, – успокоила себя Василиса, – просто я невнимательно смотрела…» Поблагодарив лесничего, она взяла на руки Ягу и зашагала по тропинке.
Справа и слева были заросли орешника; мохнатые еловые ветви переплетались, создавая густую тень. Девочка оглянулась и увидела, что дед Степан смотрит ей вслед. Он махнул на прощанье мозолистой рукой и крикнул:
– Я знал, что ты вернёшься! А то как же иначе?!
Словно соглашаясь с хозяином, Буян сипло гавкнул, и лесничий рассеяно потрепал его по холке.
– О чём это он? – пробормотала Василиса, отворачиваясь.
Яга нетерпеливо мяукнула, и девочка ускорила шаг. Вскоре угрюмая сторожка, на крыше которой росли грибы и мох, скрылась за деревьями.
Тропинку устилал упругий ковёр из опавшей хвои. Он скрадывал звук шагов, и Василиса вдруг подумала, что так тихо ходят только кошки и привидения. И если кто-то попытается подобраться к ней сзади, она его не заметит. Василиса нервно оглянулась, но, разумеется, никого не увидела. За прошедшие годы она и забыла, насколько это мрачное место – Чёрный Бор. Деревья застыли, словно молчаливые великаны, в густом, колючем подлеске путались обрывки тумана.
– Здесь никого нет, – сказала Василиса, и собственный голос показался ей странно-приглушённым, как будто хвоя, пружинившая под ногами, гасила не только её шаги, но вообще любые звуки.
Василиса рассеянно потрогала предмет, который висел у неё на шее, скрытый футболкой. «Я имею право знать правду, – думала она, шагая по лесной тропинке, – из-за этого ключа меня едва не убили!»
Газовый пистолет покинул рюкзак и находился в заднем кармане джинсов – на всякий случай. Василиса беспокойно оглядывалась по сторонам, но в лесу было тихо. Тропинка стала узкой и запущенной; она то поднималась в гору, то спускалась в глубокие, сумрачные лощины. Василиса устала и захотела пить, поэтому, когда из-за деревьев донеслось журчание ручья, она свернула с тропинки и пошла на звук. Вскоре её взору предстала тёмная, замшелая скала, из-под которой бил прозрачный родник. Обрадованная, девочка поставила корзинку на землю, склонилась над водой… и с криком отпрянула. Кто-то стоял на противоположном берегу, затаившись среди деревьев – Василиса увидела в ручье его отражение. Круглая, лысая голова, узкие плечи… Конечно же, это соломенная кукла, с глупой, нарисованной улыбкой и когтями из ржавых гвоздей. Чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди, Василиса выхватила пистолет.