– Это она! Полночь! – закричала девочка. Ступа начала вилять, и ей снова пришлось сосредоточиться на полёте.
– Да уж ясно, что не русалка, – пробормотал Баюн.
Василиса не видела, что творится за её спиной, тропа постоянно поворачивала, и ей приходилось смотреть вперёд, чтобы не врезаться в дерево. Зато она слышала грохот, электрический треск и хлопки, похожие на взрывы петард. Разноцветные вспышки напоминали огни праздничных фейерверков, в воздух летели шипящие, огненные искры. Кот Баюн кричал какие-то слова и короткие непонятные фразы – то ли ругательства, то ли заклинания, а, скорее всего, и то и другое вперемежку. А потом вдруг затянул медленную тоскливую песню. У него оказался низкий голос, обволакивающий и глубокий. Никогда в жизни, ни в одном оперном театре Василиса не слышала такого чудесного голоса. Поражённая красотой тембра, она не сразу прислушалась к словам песни. А Кот Баюн пел самую обычную колыбельную:
– Котя, котенька, коток,
Котя, серенький хвосток.
Приди, Котя, ночевать,
Наше дитятко качать…
Вскоре, шум стих. Василиса позволила себе оглянуться.
– Вы её убили? – спросила она, вспомнив, что говорилось о Баюне в библиотечной книжке.
– Такую убьёшь, ага, – проворчал тот. – Задержал ненадолго. Ты следи за дорогой, не хватало ещё вытаскивать ступу из оврага…
Тропинка в очередной раз повернула. Прямо за поворотом дорогу им преградило соломенное пугало. Василиса закричала.
– Не останавливайся! – приказал Баюн.
При всём желании, она бы уже не успела остановиться. Тяжёлая ступа смела с дороги препятствие и полетела дальше. Василиса надеялась, что от удара пугало развалится – сказать по правде, оно выглядело не очень крепким. Не тут-то было! Над каменным ограждением возникла когтистая лапа и вцепилась в край ступы, следом показалась вторая лапа и круглая голова с улыбающимся лицом. От неожиданности, девочка выронила помело. Неуправляемая, словно пушечное ядро, ступа продолжала нестись вперёд.
Кот Баюн зашипел, его глаза вспыхнули красным. В тот же миг голова чучела взорвалась, в воздух взметнулись пылающие щепки и ошмётки соломы. К ужасу Василисы, даже лишившись головы, кукла продолжала слепо карабкаться вперёд, царапая железными когтями каменные бока ступы.
– Чтоб тебя! – Баюн ловко, по-кошачьи, вспрыгнул на край ступы и несколько раз стукнул чудище каблуком. Наконец, когти-гвозди соскользнули с шершавой поверхности, и пугало упало на землю. Василиса оглянулась. Изломанная, обезглавленная фигура дёргалась, словно раздавленный паук, пытаясь встать на ноги.
– Больше не сунется, – сказал Кот Баюн, балансируя на каменном бортике, словно эквилибрист-пенсионер.
– Я уронила помело! – закричала Василиса.
– Что? – и без того выпученные глаза Баюна ещё больше округлились. Тропинка поворачивала, и ступа летела прямо в чащу. – Прыгаем!
Василиса поспешно выкинула рюкзак и бубен. Баюн взял подмышку корзинку с Ягой и прыгнул; девочка сиганула следом за ним. Приземлилась она удачно, но не устояла на ногах и скатилась в кусты. Послышался оглушительный треск – это разогнавшаяся ступа валила деревья. Василиса на четвереньках выбралась на тропинку. Кот Баюн помог ей подняться и сунул в руки корзину. Яга металась, истошно вопя.
– Мы… мы успеем? – Василиса понимала, что у них нет времени искать помело и догонять ступу.
– Должны. Тут немного осталось, – сказал Баюн.
На глазах у изумлённой Василисы его лицо начало терять человеческие черты и превращаться в кошачью морду. Шуба стала рыжей шерстью, а шапка – ушами. Сзади появился хвост, похожий на растрёпанное помело. Полностью изменившись, Баюн ещё некоторое время продолжал увеличиваться в размерах, пока не достиг габаритов тигра.
– Садись на спину и постарайся не упасть! – сказал он, опускаясь на четыре лапы.
Василиса молча сделала, как было велено. Она была слишком удивлена и напугана, чтобы спорить. Едва она устроилась на его спине, Баюн сорвался с места и побежал по тропинке. Усидеть на нём оказалось совсем непросто. Василиса сжимала коленями покатые бока, чувствуя, как при каждом движении под рыжей шкурой перекатываются крепкие мышцы.