– Есть тут кто? – позвала Василиса. Ей ответило гулкое эхо, будто она заглядывала не в лисью нору под деревом, а в бездонную пещеру.
Василиса слегка подалась вперёд, как вдруг её шею обхватило что-то жёсткое и шершавое. Это был корень дерева, и он впился в горло, как удавка. Василиса начала задыхаться, захрипела, и проснулась.
В горло ей впился шнурок, на котором висел Ключ. Василиса лежала на левом боку, лицом к стене, и кто-то настойчиво пытался сорвать с неё талисман. Сипло вскрикнув, девочка попыталась вскочить с кровати, но запуталась в одеяле, и с грохотом рухнула на пол.
Вспыхнул свет, и Василиса увидела взъерошенную Алину в полосатой пижаме.
– Ты чего? – спросила она, протирая кулаком глаза.
– Кто-то пытался сорвать с меня Ключ! – сказала Василиса, неловко поднимаясь с пола и снова поскальзываясь на одеяле.
Алина удивлённо огляделась.
– Тут же никого, кроме нас. Может, тебе приснилось?
– Нет же! Кто-то тянул Ключ и чуть не задушил меня шнурком!
Василиса подошла к зеркалу, висевшему в простенке между шкафами, и, приподняв подбородок, осмотрела горло. На коже была заметна горизонтальная красная полоска.
– Вот, видишь! – сказала Василиса, нависая над Алиной и показывая на след от шнурка.
– Может, ты просто зацепилась за что-нибудь? – протянула Алина, зевая. – Давай спать. Если боишься, ложись со мной.
– Спасибо, обойдусь, – сказала Василиса, уязвлённая тем, что её не воспринимали всерьёз.
Утром Василиса поднялась в дурном расположении духа. Ей так и не удалось выспаться – несколько раз за ночь её будили какие-то шорохи и стуки.
– Что, до сих пор сердишься? – Алина сидела на кровати, поджав ноги, и наблюдала за тем, как Василиса собирает сумку.
– Нет, я радуюсь! Сейчас будет алхимия, а твоя кикимора сожрала мой реферат по снотворным зельям!
Василиса только сейчас обнаружила, что Зелёнка успела побывать не только в её шкафу, но и в сумке.
– Хочешь, я тебе свой отдам? Серьёзно, бери, – Алина протянула Василисе несколько листов, исписанных неразборчивым почерком.
– Нет уж, не надо.
Кабинет алхимии как будто сошёл со средневековых гравюр. Высокий каменный потолок покрывала копоть, в подслеповатые окна почти не проникал дневной свет. Широкие столы были заставлены ретортами, бронзовыми ступками, спиртовыми горелками и причудливыми сооружениями из стеклянных трубок. То там, то здесь можно было увидеть громоздкие весы с полукруглыми, подвешенными на цепочках чашами или латунные микроскопы разных размеров. Преподаватель – Иероним Милошевич – был похож на безумного учёного, какими их рисуют в мультиках. Его седые волосы и борода были всклокочены, руки покрыты пятнами и ожогами от химических реактивов. Поговаривали, что большую часть жизни он безуспешно пытался создать философский камень, и на этой почве слегка повредился рассудком.
Василиса не могла сосредоточиться на лекции. Когда Иероним Милошевич попросил сдать рефераты, Василиса подняла руку и сказала:
– Кажется, я забыла свой в библиотеке.
– Очень плохо, Чернова, – учитель сделал пометку в журнале.
Василиса невидящим взором уставилась в открытый учебник алхимии. Настроение было испорчено окончательно.
Прозвенел звонок, семинаристы высыпали на площадь, смешиваясь с прохожими. Небо над Ладом было синее и глубокое, с прорехами лёгких, пушистых облаков; ленивый, точно сонный, ветер слегка ерошил волосы. В мелкой водяной пыли над фонтаном то и дело появлялась радуга. Семинаристы болтали, что по всем приметам это последние тёплые деньки, и скоро погода начнёт портиться.
Девочки спустились со ступенек и, оставив позади главный учебный корпус, не спеша побрели к общежитию.
– Ты чего такая мрачная? – спросила Алина, первой нарушая молчание.
– Кто, я?
– Конечно! Неужели ещё сердишься из-за Зелёнки? Или… А… Всё понятно.
– Что тебе понятно? – буркнула Василиса.
– Ну… мало кто устоит перед чарами Иеронима Славинского. Так и признайся, что влюбилась!
– Ну тебя!