каленых стрел в них, как в снопики, налеплено,
только казаки все невредимы стоят!..»
Было триста, стало больше тысячи – значит, Ермак оживил больше семи сотен соломенных кукол! Василисе стало интересно, могла ли Полночь сделать что-то подобное, или её предел – это один Жупел?
– Я поняла, – сказала Василиса, поднимаясь. Она подумала, что Руслан наверняка понравился бы её отцу. – Спасибо. Это было интересно!
– Пожалуйста, – произнёс Руслан, откидываясь на спинку кресла.
Покидая читальный зал, Василиса украдкой глянула на обложку книги, которую читал Руслан. Это было «Преступление и наказание» Достоевского. «Вот чего он про топор заговорил…» – сообразила Василиса.
***
Алина встретила Василису в холле общежития.
– Пойдём наверх. Я тебе новую песню покажу!
– Что, урок нумерологии не прошёл даром? – усмехнулась Василиса.
Она была убеждена, что Анатолий Сергеевич Кочерга, преподаватель нумерологии, занимался не своим делом. Ему следовало проводить массовые сеансы гипноза. Тихий, монотонный голос, которым он читал лекции, моментально погружал аудиторию в глубокий сон. «Восемь… умножить на восемь… разделить на четыре… отнимаем два…» – невыразительно бубнил Анатолий Сергеевич, уставившись в конспект. В отличие от Василисы, Алина вполне прилично считала; быстро порешав примеры, остаток лекции она сочиняла стихи или рисовала в тетради.
– Подумаешь, – сказала Алина. – Логинова вообще всю лекцию проспала. Кочерга ничего не сказал, даже когда она захрапела!
Девочки поднялись в свою комнату. Василиса переступила порог комнаты и огляделась. В камине горел огонь, было тепло и уютно. Теперь, когда она знала, что бардак устраивал подброшенный Жупел, клетка с кикиморой, стоявшая на подоконнике, уже не вызывала такого раздражения.
– Держи, – Алина бросила Василисе тетрадь, а сама взяла в руки виолончель и смычок. – Там, в конце, текст и аккорды.
Василиса нашла нужную страницу (сразу за карикатурой, на которой был изображён учитель нумерологии в окружении спящих учеников) и пробежала глазами текст. В песне говорилось о том, как хорошо быть ведьмой и лететь на метле среди звёзд.
– «Звёзды так и светят и огнём горят, это ведьмы на мётлах по небу летят»… Знаешь, неплохо! Мне нравится.
– Ещё бы! Всё, как ты хотела, без чернухи! Слушай мелодию, – Алина наиграла мотив.
– Так, – Василиса взяла гитару и щёлкнула кнопкой на усилителе. – Давай ещё раз, хочу разобраться с аккордами…
Девочки увлечённо репетировали. Яга дремала у камина, свернувшись клубком, но когда Василиса нажала педаль драйва, потянулась, поточила когти о ковёр и направилась к двери. На пороге она остановилась, глянула на хозяйку и мяукнула.
– Кошки!.. – презрительно хмыкнула Алина. – Ничего не понимают в музыке!
Василиса отложила гитару и подошла к двери, чтобы выпустить Ягу. Когда она толкнула дверь, раздался глухой стук. Кто-то удивлённо вскрикнул. Дверь распахнулась шире, и Василиса увидела Кирилла Распутина. Он сидел на полу, держась за ушибленный лоб. Немая сцена длилась несколько секунд. Наконец, Кирилл поднялся на ноги и произнёс:
– Ну, вы даёте! Так и убить можно!
– А ты чего под нашей дверью делал? – спросила Василиса.
– Ясно чего – подслушивал! – сказала Алина, выглядывая в коридор.
– Разумеется, нет! – фыркнул Кирилл. – Я подошёл к двери, хотел постучаться. И тут она как распахнётся! У меня аж искры из глаз посыпались!
– Ладно, извини, – сказала Василиса, усмехаясь. Иногда Кирилл смотрел на окружающих свысока, как учёный-энтомолог, наблюдающий за ползающими в банке жуками. Таких как он следовало время от времени бить по лбу, для профилактики. – Чего ты хотел?
– И как прошёл мимо тёти Люси? – поинтересовалась Алина.
Тётей Люсей звали их сердитую комендантшу. Она считала, что парней к женскому общежитию не следовало подпускать на пушечный выстрел.
– Я отвёл вашей тёте Люсе глаза, – сказал Кирилл. – Раз плюнуть! Это вы сейчас играли, да?
– Ну, мы, – не слишком-то любезно отозвалась Алина. – А что?