Не верить ей у меня причин не было – всё же она показалась мне более мудрой, чем остальные, так что решила довериться её знаниям. Сборы для лечения ран уже имелись у прежней Яги, и оставалось только сварганить всё в правильных пропорциях, а это уже оказалось делом посложнее. Тем не менее, с незримым присутствием ведьм и магией дома на куриных лапах всё прошло легче.
Сперва я отыскала нужные травы, в избушке зажглась печь, а рядом буквально нарисовался колодец, откуда я взяла воду, чтобы вскипятить и заварить сбор. К тому времени, когда всё было готово, а я окончательно почувствовала себя колдуньей, чтобы заниматься подобным, Данияр по-прежнему лежал, почти не подавая признаков жизни. Казалось, нельзя выглядеть хуже, но у него как-то получалось, тем самым вынуждая мою сострадательную половину сердца сжиматься.
«Что, жаль его, детонька? ─ послышалось язвительное. ─ Хорош, согласна… Такой генофонд пропадает же».
«Тихо ты! ─ одёрнула её подруга по несчастью. ─ Видишь, ей итак непросто! Не слушай её, Василиска – лечи! А там подумаем, как его к рукам прибрать…»
«Прибрать? Ха! Ни у одной из нас не вышло перевоспитать злодеюку, а ты прибрать!»
«А ну-ка замолчали!»
Мысленно я поблагодарила Раду, очень надеясь, что я не всегда буду слышать этот гвалт в своей голове.
Легко было сказать – лечи.
Опустившись рядом с телом, я принялась примеряться к нему, не зная, с чего начать. Потянулась избавить его от остатков футболки, как Яр вдруг открыл глаза, ухватив за запястье сильными пальцами, и прохрипел:
─ Нашёл тебя… Нашёл, Лиса-Василиса…
После чего вновь вырубился.
С тяжким вздохом я разорвала тряпку, уже ни в чём не сомневаясь, и принялась прикладывать к ранам компрессы. Наверное, у него опять останутся шрамы после таких-то глубоких порезов, но Данияру явно не привыкать к сражениям. Интересно, а двое других хотя бы живы? Судя по словам ведьм, если сердце у них и правда одно на троих, Ян с Назаром тоже где-то сейчас валяются, возможно, при смерти, а меня это с каких-то пор беспокоит…
За нерадостными, наполненными тревогой мыслями не заметила, как пролетело время, отведённое на действие трав. Дыхание мужчины стало спокойнее, выровнялось, позволив мне чуть успокоиться от понимания, что никого не придётся закапывать – возиться в земле я не любила – и вскоре Яр снова открыл глаза, на этот раз глядящие на меня вполне осмысленно.
─ Василиса? Что случилось?
На его лице было написано столько страдания, столько невыносимой муки, что даже у бывалых палачей бы, наверное, дрогнуло сердечко.
─ Ты мне скажи, ─ усмехнулась я, ни на грамм не поверив в эту драму.
Он прокряхтел, как дед, принял сидячее положение, напрягая каждую мышцу, чтобы я наверняка прониклась, и самым разнесчастным голосом молвил:
─ Если честно, всё как в тумане. Я помню, как мы с парнями дрались с кем-то… Их здесь нет? ─ принялся оглядываться он.
─ Нет, ты приполз один.
Недоумение, беспомощность и много чего ещё отразилось в разноцветных глазах, делая Данияра похожим на потерявшегося щеночка, а вовсе не на злобного монстра, отнимающего жизни молодых ведьмочек, но я всё равно на такое не поведусь.
─ Вась… ─ явно прочитав что-то по моему лицу, он потянулся к моей руке, и я вскочила на ноги.
─ Тебе полегчало?
И снова недоумение, будто не понимал, почему я так себя веду.
─ Да. Спасибо.
Эти бровки домиком могли бы сработать, если бы я не знала истинные мотивы их носителя, а я знала, и он это, кажется, осознал.
─ В таком случае, если твоей жизни больше ничего не угрожает, я пойду. А ты дальше сам как-нибудь. ─ И пошла в избушку, про себя смеясь с его озадаченного выражения лица. Сдаётся мне, чей-то спектакль только что провалился.
«Так его, детонька! Теперь будет думать, как тебя завоевать!» ─ напомнили о себе девочки.
«Спорим, он первый втюрится?»
«А давай!»
Они там, что, ставки делают? Надеюсь, я всё-таки смогу снять эту подвеску прежде, чем сойду с ними с ума…
Чтобы отвлечься от брошенного на произвол судьбы Горыныча, мне пришлось постараться. Я наводила порядок своими силами, не прибегая к магии, изредка поглядывала в окно, проверяя, не ушёл ли Яр, и когда видела его, неподвижно стоящего у забора, во мне шевелились противоречивые эмоции.
Мурз всё не возвращался. Ведьмочки тоже затихли, не подавая голосов, и так время пролетело до самого вечера.
Зарядил дождь.