Каким-то чудом мне все-таки удалось уцепиться руками за край ступы, древесина оказалась обуглившейся и еще горячей, но я старался держаться изо всех сил. Страха не было, только понимание, что вместе со ступой еще можно надеяться худо-бедно приземлиться, а вот в одиночку предстоит падение с километровой высоты, что равносильно смерти. Ступа развернулась нижней частью вперед, напоминая наконечник стрелы, а мои ступни выполняли роль оперения, ноги трепыхались, как былиночки, а в голове почему-то крутилась одна мысль: только бы шнурки выдержали, а то если кроссовки потеряются – в чем я пойду через лес? Когда у меня руки занемели так, что пальцы окончательно потеряли чувствительность, ступа внезапно начала тормозить, а так как она опять летела в режиме автопилота, который большой плавностью хода не отличался, торможение произошло на удивление резко. Я как висел позади ступы, вытянувшись в струнку, так и влетел внутрь головой вперед, размазавшись по дну, в голове перед потерей сознания успела промелькнуть только одна мысль: дотянул.
Очнулся я от каких-то странных звуков, напоминающих не то чмоканье, не то хлюпанье, аккуратно приоткрыл один глаз, осмотрелся и понял, что лежу на лавке в избушке Бабы-яги – значит, все-таки долетел до Заповедного леса! Настроение сразу улучшилось, так и захотелось подпрыгнуть и закричать: «Знай наших, меня голыми руками не возьмешь!», я бы так и сделал, если не эти странные звуки. Осторожно приоткрыв второй глаз, увидел на столе нечто напоминающее большую грязную несвежую буханку хлеба, которая потихоньку шевелилась! Мне показалось, что мыши, а еще хуже – крысы, забрались на стол и едят хлеб, уже потянулся за кочергой, чтобы кинуть, как вдруг хлюпанье прекратилось, и раздался хриплый, слегка трескучий голос:
– Да, да, Колобок! Тот самый. И сразу попрошу: без детских восторгов и пересказов глупой сказочки! И пялиться так не надо, а то у меня сейчас затылок задымится!
– Колобок? – оторопело повторил я.
– Я что, непонятно объяснил? Между прочим, культурные люди сначала поздороваются, пожелают приятного аппетита и уж только потом начинают вопросы задавать. И куда этот мир катится?
– Здрасьте, – пролепетал я, уж слишком сильным оказалось мое удивление, – а вы, значит, там кушаете?
– А что еще делают культурные люди, сидя за столом?
– Приятного аппетита, – выдавил я из себя, – а почему же вы не на стуле, а прямо на столе сидите?
– А мозгов подумать совершенно нет? – так же не оборачиваясь нагло ответил мне грязный кусок хлеба. – На чем, по-вашему, может сидеть Колобок, чтобы дотянуться до стола?
– Ой, извините, не подумал, – ответил я и почувствовал себя почему-то чрезвычайно неловко, не готовился к такой встрече, вот и наговорил всякой ерунды.
– То-то же, извините! Нет чтобы поблагодарить меня за то, что я его от самой Гнилой пустоши сюда тащил на своей горбушке, так он чудеса невоспитанности проявляет!
Это поставило меня совсем в тупик. Значит, все-таки не дотянул? Но спрашивать, где находится пустошь, постеснялся и только выдавил из себя:
– Спасибо.
– И это вся благодарность? Просто спасибо за спасенную жизнь? Эх, вот молодежь пошла!
Тут мой мозг стал потихоньку просыпаться, я чуть осмелел и вспомнил самое главное, вернее, мне тогда это показалось чрезвычайно важным:
– Постойте, так вас же лиса съела?
– Ха! Еще один легковерный нашелся! – захохотал Колобок, словно сухарем по стеклу поскребли. – Это мы специально утку пустили! Чтобы меня считали погибшим, – и, опережая мой вопрос, быстро добавил: – Так надо было! Для дела.
– Точно?
Колобка мой сомневающийся тон ничуть не смутил:
– Да покажите мне хоть одну дурную лису, которая станет есть черствый хлеб! Да тому, кто такую лису найдет, надо Нобелевскую премию дать!
– А кто вас за мной послал на Гнилую пустошь?
От этого вопроса Колобок почему-то подпрыгнул прямо на столе и торопливо произнес:
– Ой, уже пятнадцать минут! Заболтался я вконец! Мне же срочно катиться надо!
Он спрыгнул со стола, словно баскетбольный мяч ударился об пол, отскочил, еще раз, другой, прыгнул на порожек и выкатился в открытую дверь. Я встал и выглянул во двор – Колобка уже и след простыл. Машинально глянул на часы: тридцать пять третьего, про какие пятнадцать минут он тут говорил, куда ему надо катиться? Вернулся в избушку, подошел к столу и увидел большое блюдо, на котором лежало несколько пельменей, а рядом записка, явно написанная рукой Бабы-яги: «Сашок, милай, как проснесси, ешь от пуза, это все табе! Баба Вера. PS Колобку пельменей не давай: сожрет все, да и вредно ему мясо!» Ну-ну, теперь стало понятно и про пятнадцать минут, и про то, куда так срочно понадобилось бежать, ладно, я не в обиде. Сел за стол и прямо руками доел оставшиеся теплые пельмени, уж что-что, а готовить Яга умела просто бесподобно!