Уж сколько радости было! Сколько ликования! Самый счастливый день настал для пары влюбленной. И не было в душе девичьей ни сомнений, ни переживаний, хоть и не знала она толком мужа будущего. Мало он о себе рассказывал, зато многое сделал за годы прошедшие. Вот и ночь настала в пограничном царстве, и ласки обещанные приняла Василиса, отдавая себя на веки вечные всю целиком, без остатка.
А утром… Проснулась красавица, впервые перстень заговоренный за прошедшие три года с пальца снявшая, в объятиях ни то мужчины, ни то зверя страшного! То вроде и Влад ее был, да только когти черные на руках его вместо ногтей появились, грудь еще мощнее прежней стала, а на плечах могучих, на бедрах и щеках наросты вылезли – словно чешуей тело прежнее покрылось. Закричала от испуга царевна, отпрянула от жениха новоявленного…
Лишь поморщился мужчина, проснувшись окончательно. Магией створки окон прикрыл, дверь в комнату притворил и посоветовал невесте тише себя вести, а лучше и вовсе лечь и доспать время оставшееся:
- Мы сегодня с тобой в мое царство отбываем, там тебе много нового узнать предстоит, иногда несколько пугающего… Но я рядом буду, во всем помогу, как и всегда, – втянулись когти назад в следующий миг, исчезла чешуя с тела жениха и принял он облик прежний, желанный и привычный для глаз ее. – А насчет трансформации тела частичной – не думал я, что перекинусь во время сна. Измотала ты меня ночью, вот и позволил себе немного расслабиться, вышла часть моей ипостаси второй наружу. Если напугал…
-Если?! Если?!!! – заламывая руки, бегала Василиса по комнате взад-вперед, и не думая успокаиваться после пояснений своеобразных, - да кто ты такой вообще? Чего от меня хочешь? Откуда у тебя чешуя змеиная? И…
Осеклась девушка, замерев от догадки дикой. Пробежал мороз по коже нежной, затряслись губы в предвкушении истерики лютой:
- Так это ты?! Змей Горыныч? Из рода древних хранителей врат в царство потустороннее?
Присел мужчина, поняв, что поспать больше сегодня не удастся и, штаны кожаные натягивая, лениво проговорил:
- Я. Владислав, сын Полова из рода Горынычей. Только не нужно снова кричать и из стороны в сторону кидаться! Три года дал я тебе на то, чтобы привыкла ко мне, чтобы поняла, как сильна привязка наша. Мать твоя ритуал запретный провела, а завершить сделку так и не успела. А отец и вовсе из невесты моей нелюдимую варварку сделал. Наказать бы их, по-хорошему, но я великодушно простил.
- Они и так мертвы давно!
- Это не оправдание, - пожал плечами мужчина, продолжая одеваться и пристально Василисе в глаза глядя, - от меня ни на том свете, ни на этом не укрыться: мертвый ли, живой ли – любого к ответу призвать могу. А теперь собирайся, раз отдохнула уже. Нам пора домой.
- Куда? За кипящую реку Смородину, через мост Калинов, прямо в царство серости и ужаса?!!
- Снова кричишь, - Владислав растер лицо свое ладонями и устало на невесту посмотрел, - царство мое Сумеречным называется, а ужасов там до твоего появления отродясь не было. Так, мелочи всякие… Поэтому возьми себя в руки и…
- Никогда!.. Никуда!!! – вжалась Василиса в стену, кулаком в лицо жениху (у которого, к слову сказать, снова чешуя от избытка чувств полезла) тычет, волна гнева в ней разрастается. А уж когда женщина зла – не следит она за тем, что с языка длинного срывается, метко в самые больные места жалит… - Обманщик! Я не хочу… Не пойду никуда!! Забери кольцо свое немедленно и убирайся на все четыре стороны в царство свое зловонное! Нужна тебе невеста? Так лучше жабу с болот подбери, уж она–то тебя за своего с радостью примет!..
- Жабу, говоришь? - дернулась чешуя на правой щеке Владислава, склонил он голову на бок из последних сил ярость звериную сдерживая, да проговорил своим тихим, проникающим в самые глубины души, голосом, - ну так пусть по-твоему будет!
ГЛАВА 4
Вся жизнь прожитая пролетела перед глазами девичьими в один миг… Да только разве мог царь Берендей в подобный рассказ поверить? И, что волновало больше гораздо, проникнется ли сочувствием к рассказчице слушатель важный или осудит за поведение непристойное и вспышки гневные?
Вздохнула поглубже красавица и… решительно новую правду сочинять стала, более для нее удобную:
- Ах, государь – батюшка, правы вы: стерли царство наше с лица земли темные воины с севера пришедшие. Мало кого пожалели, душегубы, а выживших всех в рабство продали. И меня, горемычную, также не отпустили… Я ведь девкой чернавкой переоделась, да колечко батюшкино заговоренное надела, внешность изменяющее – не признали во мне дочь самого Ириара, за медяки да серебрушки Кощею (зверю лютому) отдали.
- Кощею? Тому самому, что властителем царства пограничного значится?! – заелозил на стуле высоком расписном Берендей, не нравилось ему очень начало истории девичьей. – И? Что же дальше было? Не томи старика!
- Дальше страшное самое началось! – выпалила Василиса, всхлипнула погромче и тыльной стороной ладошки слезы воображаемые с глаз смахнула. – Велел Бессмертный всех красавиц к нему привести, дабы пользоваться ими и распоряжаться по усмотрению своему в любое время дня и ночи… Испугалась я жутко, да только перстенек не подвел – не сочли меня годной для удовлетворения нужд особы важной, оставили на кухне прислуживать, местной поварихе в помощь. Так три года я отмаялась, руки все в кровь истерла, света белого толком и не видела…
Замолчала красавица, прикидывая, что дальше сочинить надобно, дабы царя окончательно разжалобить и в тоже время не дать себя замуж за сына его выдать.
- Ну, чего умолкла? – тем временем Берендей снова голос подал, - понимаю, что неприятно ужасы подобные вспоминать, но лучше уж сразу все выложить, как есть, тогда и порешим, что дальше делать.
Закивала царевна, вздохнула снова тяжко и продолжила:
- Так вооот… В один из дней, жарких особенно, пошла я в комнатку для прислуги ополоснуться, а перстень-то мой заговоренный возьми и соскользни с пальца похудевшего! Что тут было! Заметил меня стражник местный, пытать стал: кто да откуда? Потом к самому Кощею привели бедняжку, а там!..
- А там?!! – подался слушатель нетерпеливый вперед, весь в предвкушении.
- Змей Горыныч там, в гостях у Бессмертного! – сама обалдела рассказчица от поворота нового в истории своей. – Увидели они меня, оба захотели к себе в невесты! Начался тут у бывших друзей спор великий, кому я достанусь! Уж и ругались они, и в драку за меня бросались, потом и вовсе магией направо - налево швырять стали! Победил Горыныч, конечно…
Последние слова особенно тепло произнести у царевны получилось, уж больно скучала девица по образу жениха своего, в воспоминаниях явившемуся. Не пугала теперь ни ипостась вторая, ни замок в сумраке где-то спрятанный.
- Кто победил? Хранитель врат в мир потусторонний?!! – перебил грёзы Василисины Берендей, с кресла окончательно съехав, - это что ж он могучий воин такой и за тебя в рукопашную бросился? Опиши-ка подробней зверя этого?..
- Влюбился он в меня со взгляда первого, уж и не знаю, за что! – закивала царевна, глаза и без того большие округлила и давай дальше рассказывать, остановиться не в силах: - а сам страшшшный, здоровенный, высоченный! На лапищах когти огромные, как лезвия острые; во рту клыки жуткие; по всему телу наросты костяные, а на голове рога вверх закрученные…
- Рога-то откуда? - вдруг позади голос до боли знакомый раздался, отчего у Василисы враз запал весь закончился и ноги ослабли стремительно. – Каким угодно его видывал, но рога – перебор, честное слово.
Очень медленно оборачивалась Василиса, дабы убедиться в том, что не почудилось ей явление невероятное. Не почудилось.
Практически у двери самой, на одном из резных сундуков, восседал Владислав, вальяжно ногой покачивая и ухмылку злорадную не скрывая. Чего угодно ожидала завравшаяся царевна дальше, однако и тут Горыныч удивить ее сумел и покраснеть заставил. Как только взгляды ее и его встретились, слетела вмиг маска умиротворения с лица мужчины, вскочил он на ноги и… поклонился озадаченной невесте в пол, громко проговаривая: