Владислав Пасечник
Василиск
Сегодня он разбудил меня раньше обычного. Услышав его гнусную возню за стенкой, я вскочил с постели, растрепанный и, наверное, страшно бледный. Я знал, что он за дверью и там останется – он никогда не пытался проникнуть в мою спальню, – но было все-таки невыносимо слушать, как он двигается там, снаружи, – из прихожей в гостиную и обратно.
Вот он забрался в чулан и затих. Я подождал еще несколько минут – хотел убедиться, что он заснул. Это случается где-то за час до восхода солнца, в зависимости от времени года – зимой приходится ждать дольше, и я занимаю себя чтением книг, устроившись поудобнее в кресле.
Он гуляет по всему дому, и это создает для меня постоянную угрозу. Единственная комната, в которую он не проникает, – спальня. В ней и только в ней мое спасение, и в последнее время я все реже покидаю ее. Ночью я лелею свои богатства, а днем отваживаюсь на быстрые вылазки во «внешний» дом. Я ползу, как таракан, вдоль стены и прислушиваюсь к скрипучим вздохам старого дома. Он может встретиться мне по пути на кухню или в уборную, и это будет означать для меня немедленную смерть. Я не знаю, когда он покидает дом и когда возвращается. Иногда наступает могильная тишина. Мне кажется, что он где-то рядом, поджидает меня в одной из комнат.
Я не имею представления о том, как он выглядит. Для меня, спрятавшегося в комнате, он всего лишь сочетание отвратительных звуков. У него уходит много времени на то, чтобы доползти до чулана и убраться восвояси. Он боится солнечного света и собственного отражения – облик его так ужасен, что любой, кто увидит его, умирает.
Вот все, что я знаю о нем. Этого мне достаточно, чтобы жить бок о бок с чудовищем.
Тот факт, что я держу у себя василиска, кому-то может показаться нелепым, кому-то – отвратительным. О василисках в наше время говорят мало, потому что сами они, должно быть, уже исчезли с лица земли. Не стало и людей, содержащих василисков, что неудивительно, ведь за всю историю человечества для этих омерзительных созданий было придумано одно-единственное применение: они приносят золото.
Я, наверное, самый богатый человек в нашем городе. Несгораемый шкаф в моей комнате полон золота, в доме множество тайников, где хранятся мои богатства, и я не знаю, сколько еще их в чулане.
Завести василиска очень трудно. Сперва нужно у какого-нибудь колдуна купить яйцо черного петуха. С колдунами дело иметь хлопотно и небезопасно, к тому же они теперь редко попадаются на глаза. Они уже перестали быть частью нашей действительности и скоро, наверное, вовсе исчезнут вслед за василисками. Мне повезло: я нашел, наверное, последнего колдуна во всей округе.
Яйцо нужно вынашивать семь дней под мышкой, что само по себе отвратительно.
На утро восьмого дня я обнаружил, что яйцо лопнуло и наружу вывалилось протухшее содержимое. Мою белую подушку забрызгала вонючая серая жижа, от которой по простыне, а затем по полу тянулся тонкий извивающийся след. Этот след означал, что я теперь обладатель василиска.
Первые несколько месяцев я не замечал перемен. Василиск никак не обнаруживал своего присутствия. Потом в квартире появился характерный пряный запах. Вскоре я установил, что его источник находится за дверью чулана. В одну из ночей я услышал звон разбитой тарелки и решил, что на кухню забрался бродячий кот. Я направился туда, я был уже у самой двери и даже взялся за ручку, когда меня осенило: василиск исследует мой дом!
С той самой ночи мы заключили с ним негласное соглашение: днем дом принадлежал мне, ночью в нем хозяйничал он.
Жизнь бок о бок с чудовищем доставляет мне большие неудобства. По понятным причинам я не могу держать прислугу, и поэтому каждое утро мне приходится начинать с небольшой уборки. Василиск ползает аккуратно, но нет-нет, да перевернет кресло или столик. Раньше, когда он не покидал чулана, во всем доме на полу лежали персидские ковры. В первую же неделю его «прогулок» они были уничтожены, и пришлось постелить паркет. Впрочем, единственная выгода от василиска окупает все беспокойство, которое он доставляет.
Прибираясь, я почти всегда нахожу несколько золотых монет. В прежние времена попадались наручные и карманные часы, разные украшения, а бывало и слитки, которые с трудом помещались в ладонь.
Однажды я запер василиска на втором этаже, думая, что избавлюсь от беспорядка. Это было ошибкой – он разгромил библиотеку и все комнаты наверху, а на потолке моей спальни проступили пятна ядовито-зеленого цвета.
Тогда я был близок к гибели. Проклиная себя за легкомыслие, я при свете дня открыл дверь наверх. Ночью василиск приполз к порогу спальни и долго лежал, сотрясая дыханием дверь. Не знаю, как я пережил ту ночь.
В том, что василиск приносит золото, и заключается самая гнусная тайна. Я всегда задавался вопросом – откуда оно? Зачем чудовище тащит его в свое логово? В подобных размышлениях проходили мои бессонные ночи. Иногда я думал, что нашел страшный, простой ответ, но тут же наступало милосердное забвение, и я уже опять не сознавал ничего.
Порой мне кажется, что все вокруг узнали мою тайну, мой срам, и как только я окажусь за дверью, в меня полетят камни. Потому уже много лет я не выхожу из дома. Окружающий мир постепенно исчез, растворился в пыльных окнах кольцами жира. На стекле остался неровный узор далеких континентов, такой же узор, выбитый солнцем, зияет на стене спальни. Со временем я перестал различать соседний квартал за шумной дорогой, а затем и маленький дворик перед моим крыльцом растаял в белесой мути.
Сегодня василиск затих раньше обычного. Я ждал десять, пятнадцать минут – тишина. Осторожно, чтобы не выдавать своего существования, я отворил дверь. В коридоре было пусто и бестолково. Просто темный дом. Здесь, в завитках мебели, складках штор пылилась вся моя жизнь. В гостиной только скрип от пола и одно-единственное зеркало, закрытое бельмом засаленной шторы.
Вдруг я вспомнил, что не запер дверь в спальню… слишком поздно: за моей спиной раздался жалобный скрип дверного косяка – василиск втискивал свою грузную тушу в спальню, которая больше не могла служить мне убежищем. Кажется, он задумал меня уничтожить.
Впервые за много лет вышел я на улицу. Птицы молчали. Дома голодно смотрели на меня слепыми окнами, сухой ветер впустую дребезжал их жестяными крышами. На дверях сохранились борозды от когтей, рваные зеленые пятна зияли на стенах. Все отравлено, все пусто, даже трава вокруг дома выжжена рыжими кольцами – следы, оставленные василиском.
Все уничтожено.
Несколько минут я стоял, обнаженный светом дня.
«Вот откуда…»
Догадка дернула меня за невидимую ниточку, ноги утратили опору, и все суставы будто повисли в пространстве. И я со всех ног побежал прочь от дома.
С того дня я скитаюсь по миру, не зная ни отдыха, ни пристанища. Люди и животные бегут от меня, как от прокаженного – василиск теперь волочится за мной, всюду учиняя запустение. Он все еще приносит мне золото, оставляет на камнях и в траве, но мне противно даже смотреть на него.
Днем василиск скулит и ноет – солнечный свет обжигает его кожу, – а ночью я слышу его шепот – над самым ухом. Снова и снова он повторяет: «Оглянись… Оглянись…»