Вот и сейчас такой провокации Василиса не ждала.
-Что? Замуж?! - Вскочив на колени, она дёрнулась так сильно, что прядка волос светлой удавкой затянулась на его хрустнувшем и внезапно посиневшем мизинце. От боли взвыли оба. Василиса ответила... Благо её голос заглушил левиафановски тяжкий вздох паровоза, перешедший в долгий жуткий всхлип испорченного органа. На городскую станцию прибыл очередной порожний товарняк и рабочие отца, наверное, уже кинулись набивать брюхо этому прожорливому, выползшему из столичного логова змею.
- Я не слышал, что ты мне сказала, но надеюсь - «да!» Во всяком случае твой энтузиазм на это намекал, - парень свил вырванные волоски в колечко и взял девушку за руку.
- Я богач, - улыбнулся он, - Это не платина, но сверкает так же, белым пламенем, только краше. Выходи за меня, Василиса Александровна, и всё это, - он широким жестом обвёл луг и темнеющий за пригорком лес, - будет твоим.
- Вот ещё! Балбес, ты, Андре,- девушка торопливо вырвала руку, точно волосяное колечко действительно могло обжечь, - это и так всё моё!
- Не-а, твоего батюшки, а чуть позже - мужа, а ты так... в довесок прилагаешься. Выходи за меня, Вась...
Такое неординарное, цинично-откровенное предложение вогнало бы в ступор любую приличную девушку. Но... Во-первых Василиса приличной себя не считала, как не считала её и мачеха. Девушка (особенно на фоне своих сводных сестёр) числилась непутёвой, вздорной, упрямой и совсем неблаговоспитанной барышней. А во-вторых, Василиса понимала, что это самый сильный козырь Андрейки. Он единственный кто не получит ни копейки из отцовских миллионов. Никакого приданого. Никакого благословения. Более того одно чьё-нибудь слово, что ссыльный охотник обесчестил дочь Александра Маравийосы, будущую хозяйку рудников Синегорья и с Андрэ спустят шкуру, к сожалению в буквальном смысле, а потом отправят к пупенмейтерам. Хотя, в сказки Василиса не верила и фантошей ни разу не встречала, хоть и ходили слухи, что якобы они прикованы к станкам на подземных уровнях отцовских заводов. Девушка знала, что это бред. Нет ни пупенмейстеров, ни фантошей, ни подземных уровней. Но, вот если уж быть откровенной, о побеге она всё же грезила, особенно ночами, уткнувшись в мокрую от слёз подушку и обнимая старенькую куколку, подарок покойной матери.
- Андре, ты действительно веришь, что я убегу с тобой? Ты заплатишь пьяному попу, который нас обвенчает в заброшенной часовенке без отцовского благословения, и мы, счастливые, будем жить в шалаше на берегу тихой речушки долго и безмятежно - падшая девка и беглый каторжник?
Глаза Андрея вспыхнули.
- Да, именно в это я верю. Только эта вера и не даёт мне загнуться в проклятом Лесу. И ещё. Я - не каторжник, Василиса! А ты- не девка! Я Андре Адальбер - поручик Первого егерского полка её императорского величества!
- Разжалованный, Андрейка. И ссыльный,- Василиса умела быть безжалостной.
- За дуэль! Не преступление - вопрос чести и я по-прежнему дворянин!
- А я единственная дочь отца! И его не брошу, даже ради тебя!
- У твоего отца - жена! И две её дочки на выданье!
- Именно поэтому! Хватит, Андрей! Когда Марьяшка и Луиза выйдут замуж, Генриетта перестанет беситься, тебя восстановят в чине, ты придёшь к отцу и попросишь моей руки, а он согласится - вот тогда мы продолжим разговор о шалаше. А пока, помоги зашнуровать корсет, мне нужно домой, урок не выполнен.
***
Уйти павой не получилось. Величаво спуститься с холма вообще трудно. Особенно когда тот изрыт рытвинами и колдобинами... и когда каблуки сапог вязнут в рыхлой земле... когда не закатать юбку, потому что ты не фабричная девка, а дочь заводчика и падчерица губернаторской вдовы, а нечаянно заляпанные белоснежные панталончики выдадут тебя с потрохами и головой и тогда - прощай привольное Синелесье - да здравствует, какой-нибудь институт благородных девиц. Проклятье!
После нескольких неуклюжих утинно-крабьих шагов Василиса сдалась и приняла помощь. Оперлась на руку Андрея. Она злилась на него, на себя, на отца. Даже на мать, так рано ушедшую и оставившую её одну, несмышленую малолетку, лишённую возможности поговорить хоть с кем-то кроме обтрёпанной игрушки. Отец в разъездах, от силы на неделю в месяц дома задерживается. Вот и оставались у Васёны в друзьях старая няня да старая кукла. Потом, как Андрейка появился, чуть полегче стало, да и к одиночеству попривыкла за столько годков. Природу полюбила...