Дети лежали у нас на руках и пили смесь нежирного молока и травяного настоя, а мы, когда малыши задремали, жевали бутерброды с голубой солёной рыбой и пили сладкий чай.
— Я ведь бывала здесь? — говорили мы тихо, чтоб не мешать детям спать.
— Да, мы однажды приводили тебя сюда, не так давно на самом деле. — он подал мне руку, предлагая пройтись.
Несколько десятков шагов прошли в молчании.
— Сейчас смотрю на эту красоту, так невероятно выглядит, а когда вспомнила, ничего не ощутила. — проходя вдоль кромки воды, я рассматривала вытекающую из стены воду и играющие бликами от воды грани камней.
— Ты вспомнишь. Гор немного поторопился. На тебе висит заклинание, которое воздействует на разум. Оно очень энергозатратное и со временем распадётся само, а тебе нужно лишь немного подождать. Гор и терпение понятия практически не совместимые, он хотел помочь, и на сколько смог помог. Теперь ты можешь быть уверена, что, действительно, знаешь нас, мы не проходимцы или похитители. Мы любим тебя и дождёмся твоего решения, когда ты всё вспомнишь. Но чтобы у нас было право защитить тебя, нам нужно твоё согласие на помолвку.
Он просто держал меня за руку, но в этом жесте было больше интимности, чем в том, что произошло сегодня с его братом. Мне отчаянно хотелось ему верить. Тихий, рокочущий голос убаюкивал, гипнотизировал, просил доверится.
— Я согласна. Объявляйте о чём нужно. Я вас не знаю, но тебе верю. Не обмани меня. Иначе, если что-то нас и связывало, я не прощу.
Его изумрудные глаза радостно расширились, а я сама шагнула ему на встречу, оставляя между нами расстояние достаточное для взгляда.
— Ты будешь моей? — легкое недоверие во взгляде.
— Да.
— Ты точно будешь моей?
— Да, буду. — он всё же притянул меня к себе и взял за руку.
— Точно?
— Да! — я улыбалась, мне было немного смешно от того, что он столько раз переспросил.
Я могла увернуться от поцелуя, но мне стало интересно, а какого это, когда всё происходит не под нажимом обстоятельств, а по собственному желанию. Нежные прикосновения закружили голову. Осторожно, как будто я могу сбежать, он взял моё лицо в ладони. Поцелуи длились, а я не могла ими напиться. Это было восхитительно, до покалывания в кончиках пальцев. Когда поцелуи стали глубже и настойчивее, я сдалась на волю мужчины. Потом он целовал нос, щёки, шею. А затем он чуть прикусил её основание у ключицы, и у меня подогнулись колени, я чуть не упала, но он вовремя подхватил меня, спускаясь поцелуями к оголённому плечу. И укусил меня. Я дёрнулась от мгновенной боли над ключицей, но это место тут же онемело. А Сид уже покрывал поцелуями лицо и вновь остановился на губах. Жар от онемевшей ключицы побежал по венам, пульс и дыхание участились. Я запустила руки под его рубашку, исследуя его пресс, пробежалась ногтями по нижним рёбрам. Платье моё, ранее завязанное на шее, сползло до бёдер. А грудь оказалась во власти мужских рук. Он чуть отстранился, в его взгляде было столько восторга, что я с трудом, но подавила вспыхнувшее смущение и сдержала желание прикрыться. Он осторожно убрал мои растрепавшиеся волосы с груди и откинул их на спину.
— Ты прекрасна.
Платье упало к моим ногам, а он продолжал целовать меня. Я уже задыхалась, когда он всё-таки снял с меня последнюю преграду и подхватил на руки, заставляя обнять себя ногами за бёдра.
А потом весь мир утратил для меня своё значение. Каждый раз, скользя и опускаясь ниже на его стволе, я взлетала всё выше и становилась легче. Глядя в его сумасшедшие глаза, я теряла себя, связь с миром. И когда оргазм накрыл моё сознание, зажмурив веки, я продолжала видеть его пульсирующий вертикальный зрачок, изумрудную радужку и сияние окружающих нас самоцветов.
Но даже когда мы закончили, и Сид помог мне встать, жар не отпускал. С каждой секундой мне становилось труднее дышать, тело горело.
— Что со мной?
Ноги не держали, но уже не от удовольствия, а от слабости. Мужчина подхватил меня на руки и понес к воде.
— Это защита, ты немного меняешься. Потерпи родная. Скоро станет легче. — он опустился в воду со мной на руках.
В озере, на самом деле, кожа стала остывать, и на меня накатила усталость и сонливость. Сид осторожно придерживал мою голову над водой, чтобы я не нахлебалась воды. Ещё несколько минут, и он понес меня на берег. Меня немного потряхивало и в этот раз от холода.
Сид
Я усадил любимую на одеяло, где сидели дети, завернул в свою рубашку и быстро сбегал за пледом. Если честно, надежды на её быстрое согласие не было, и я не был готов к такому развитию событий. Но и упустить этот шанс было выше моих сил. Уверен, когда она придёт в себя и восстановит память, мне придётся не сладко.
А пока я промокнул её влажную кожу своей одеждой и укутал в тёплый плед. Как бы я не хотел забрать её в комнату, согреть и успокоить, в первую очередь нужно отнести наверх детей и передать бабушке. А ещё пора бы озаботиться своим домом. Не удивлюсь, если через год, а то и меньше у меня появится братик или сестрёнка, и мама настойчиво попросит нас удалиться.
Дети лишь сладко причмокнули во сне, когда я подхватил их на руки. И не проснулись очутившись в люльках в гостиной, где за ними согласился присмотреть дед. Так странно называть отца дедом.
Через несколько минут, я уже оказался у входа в грот, а там происходило нечто странное.
Мох возле Марии, лежавшей на одеяле, шевелился от заполонивших его змей, из расщелины в стене лезли всё новые и новые, а главное ядовитые, создания.
Я попытался пройти к ней, но охрана Матери Змеи встала частоколом передо мной. А сама прародительница уже вылезала из воды.
— Пропуссстите. Ко мне. — прозвучала команда от кромки воды.
Змеи, поднявшись на хвостах, как парадный караул, выстроили мне тропинку к озеру.
— Приветствую тебя, Мать! — я встал на колени перед огромной змеёй.
— Эх. Какой генофонд заграбасстал. Но молодец. Девушка замечательная. Так и быть, я дам ей ссвою защиту. Но расскажи-ка мне, что за дети появилиссь в васшем доме? — любопытство страшная женская сила, особенно, когда направлена на тебя.
— Наги считают, что это возрождённые боги, великая. Но они точно связаны по крови с Марией. — никогда не считал себя трусом, но страх перед богиней, не давал разогнуться и посмотреть на неё и её реакцию на мои слова. А та проявилась не незамедлительно.
— И почему никто не доложил о них? Вы, что, сзабыли, что я жду их уже давно? — ярость богини, пусть и давшей жизнь нашему роду, подавляла и обещала всевозможные кары.
— Я не знаю, почему вам не сообщили.
— Без меня они будут расзвиватьсся, как обычные дети, с огромной ссилой и непониманием ответсственноссти, что возложена на них. — чуть успокоилась и старалась рассуждать спокойнее богиня, почти не обращая на меня внимание.
— А, возможно обсудить этот вопрос со мной? — в тихом голосе, прозвучавшем с той стороны, где лежала Мари, прозвучала сталь. — Это мои малыши. И если кто-то хочет отнять у моих детей детство или маму, я этому кому-то хвост на чешую разберу, и скажу, что так и было.
— Ссмелая, но глупая. — прошипела богиня, выползая на берег по направлению к моей невесте. Я дернулся в их сторону, но змеиный конвой был начеку и меня не пустили. — Значит они дороги тебе?
— Они мои дети. Нет никого дороже.
— А, как же твой жених? Если я пожелаю забрать его, как гарант твоего примерного поведения и правильного восспитания моих мужчин? — змеи повинуясь движению её хвоста оплели моё тело.
— Сид нравится мне, но дети это самое дорогое, что у меня есть. — и как бы меня не пугал гнев богини, я понимал Мари и поддерживал её решение. Хотя сам не смог бы выделить её или детей. Они все уже были запечатлены в моём сердце.
— И любого другого так же легко отдасшь?
— Да.
— Отлично. Значит нет в твоём сердце любви. А если я напротив, навсегда ссвяжу ваши ссудьбы и только в полной семье разрешу воспитывать моих маленьких мужчин?
— Я соглашусь. — она ответила не раздумывая, принимая любые условия, лишь бы не потерять малышей.