Я всё-таки призналась себе, что мне нужны мои рыжики. Пусть с запозданием, на несколько дней потеряв себя, забыв кто я. Забыв о своих страхах.
Но сейчас меня тревожил лишь один из них. Не разрушила ли я свои сено-собачьим поведением, ту искру влюблённости, что разгоралась у Гора?
И всё-таки я не выдержала, когда мы достаточно удалились от гостиной, в которой заседали василиски, и спросила:
— Гор. Ты сердишься?
Он чуть ускорил шаг. Я спинным мозгом или каким-то новым магическим анализатором ощутила его раздражение.
— Прости меня. Но ты пойми, я была не в себе.
— Молчи. — ровный, холодный, пробирающий до костей голос, убивал последние искры надежды на положительный исход предстоящего разговора.
Запах мяты теперь ассоциировался со холодом, и мне казалось, что ледяная корка покрывает мою душу. Неприятный комок образовался в горле, и сколько я ни сглатывала, никуда не девался. Весь оставшийся путь мы провели в молчании. Я очень старалась не разреветься. Но одна мысль о том, что я ещё больше его буду его раздражать шмыгающая красным носом и потоком из опухших глаз, с каждой секундой, лишь ухудшала моё состояние.
Он быстро занёс меня в комнату, заклинанием, которое я теперь чётко видела, заблокировал дверь и усадил меня на кровать. А сам ушел в боковую дверь, которая удачно терялась на фоне желтых камней, в отличие от ярко-желтой двери в ванну.
Спустя минуту из-за двери раздалось несколько глухих ударов, а затем вышел Гор, с хмурым выражением лица, неся в руках какие-то вещи.
Так же молча он стянул с меня простынь, смотря в другую сторону, не глядя, набросил мне на плечи свою рубашку.
Всё. Ему противно ко мне прикасаться.
Я была готова в этот момент умалять, чтобы он хотя бы выслушал меня. Но он заговорил сам, намерено глядя куда угодно, но не в мою сторону.
— Я не знаю, что и как сказать тебе. Понимаю, что в чём-то был неправ. Но я не люблю играть в длинные игры с чувствами, слишком привык действовать. Это Сид у нас всё продумает, а мне в основном некогда этим заниматься. — я не видела, но ощутила, как он скривился, будто от зубной боли, — Ты мне понравилась при первой встрече, и я достаточно чётко обозначил свои намерения в отношении тебя и нашего будущего. Ты милая и чудесная девушка. И если я тебе не нужен говори сразу, потому что ещё одного шанса уйти от меня я тебе не дам.
Он стоял ко мне спиной, напротив окна. Каждый мускул прорисовывался сквозь тонкую ткань светлой рубашки, окутывая, его резкие, напряженные черты, закатной дымкой.
Вот теперь слёзы не удержались, они тихо соскользнули с ресниц и прочертили дорожки по щекам и шее, остановившись в районе ярёмной ямки. Он в своей излюбленной диктаторской манере извинялся, ставя условия. Вдвойне забавно, что он разрешал мне уйти, заблокировав дверь.
Но это пока не важно. Главное я услышала. Он любит меня. Восторженная часть меня шмыгала носом и валялась в нирване. А вот стервочка, которая ненадолго всплыла в сознании, недоумённо подняла брови.
'Если он, пытаясь меня завоевать, так извиняется, то что же будет потом?'
Но эту сторону моей души очень быстро удалось запинать в дальний угол, чтобы не мешала дальше влюбляться в сильного мужчину, не умеющего выражать свои мысли вербально, и жутко переживающего, как бы не сделать хуже.
— На свадьбе будет присутствовать вся моя семья. — Я таки шмыгнула носом, — Я хочу красивую церемонию, цветы, белое платье, поздравления, арку из цветов и…
Меня сграбастали и подняли в воздух, пока я перечисляла свои хотелки. Я осеклась, глядя в бушующие зелёным штормом глаза.
— Всё будет.
А потом был самый крышесносный поцелуй, от которого не просто подгибались колени, а разгорался пожар во всём теле, смешанный со щемящим чувством любви, когда слов, чтобы выразить свои мысли не хватает, но можно выразить их в поцелуях и смелых ласках, одаривая собой и получая многократно возросшие чувства в ответ.
Потом он, тяжело вздохнув, поставил меня на пол и застегнул на моей груди свою рубашку. Она закрывала мои ноги до середины бедра. И взял с кровати коричневые тонкие лосины. Их надевание разогрело моё воображение, не слабее, чем недавние поцелуи. Когда он уже натягивал их на бедра, мне пришлось прикусить губу, чтобы хоть немного отвлечься от огненных искр, что пробегали между бедрами.
Закончив одевать меня, он поднялся с колен и несколько раз, аккуратно провел пальцами по волосам, разбирая мои чуть спутавшиеся пряди. Так нежно, ласково, так щемяще сладко. Точно использовал магию. Теперь я отчетливо ощущала её колебания.
— А, теперь идём тебя кормить. — он подхватил меня, счастливо взвизгнувшую, на руки и понёс на кухню.
Мы прошли мимо гостиной, где всё ещё что-то обсуждали мужчины.
— Кстати, по какому поводу собрание? — спросила я без всякой задней мысли. Мне было так хорошо в объятьях любящего мужчины. Сейчас от него исходили волны нежности с затаившемся угольком страсти, что готов вспыхнуть, дай только маленький повод.
— Просто обсуждаем вопросы безопасности. Ничего интересного. Взяли часть работы на дом. Всё что касается дел семьи, легче решить просто собрав эту самую семью.
— А, почему женщин на вашем собрании нет?
— Счастье моё, не забивай голову. Нам просто несколько дней нужно потратить на мелочи, для которых нужна физическая сила. А вы, наши нежные создания, не предназначены для грубой работы. Мясо тушеное будешь? Ещё горячее. — эмоции у него были сейчас ровными, как у человека, который абсолютно уверен в своей правоте.
Не могу сказать, что согласилась с его позицией и словами. Насколько я помню, свекровь сестры работала не абы где, а в разведке. И Катя мне рассказывала, как нежная и хрупкая женщина одним ударов вырубила опытного бойца. Так что у Гора неправдоподобные отмазки. Но показывать, что я ему не верю, не стала. Проще самой всё узнать.
— Давай мясо и ещё чего ни будь. Я есть хочу, будто неделю голодала. И кофе. Меня просто потряхивает от одной мысли о нём. — а главное улыбаюсь, как будто у меня новый год, и подарки уже лежат под ёлкой. И ничего не могу с собой поделать. В сердце всё равно так светло и радостно, а неприятные мысли проскальзывают соседним потоком, и совершенно не отражаются на чувствах.
А ещё нужно разобраться в своих новых возможностях и узнать их предел. Возможность чувствовать эмоции хорошо, так же, как и видеть и ощущать магию, творимую вокруг. Но что же я ещё умею? Вот бы кроме способностей выдавали инструкцию по их применению. Эх мечты.
— Всё для моей малышки. — передо мной он поставил огромную расписную тарелку, с сочными кусочками мяса, тушеного с пряными и острыми травами. Хлеб, наломанный на большие куски и пол-литровую чашку кофе. Всё, я счастлива.
Выкатываясь из-за стола, я чувствовала себя хомяком, сожравшим мячик целиком. Но очень довольным хомяком.
Гор опять подхватил меня на руки.
— Ну, что ты таскаешь меня? — фыркнула я, ощущая себя ужасно тяжелой.
— Ты босиком, а у нас дома много гостей. Не хочу, чтобы ты в кровать песка нанесла.
Более нелепой отмазки я не слышала, но всё равно приятно, когда о тебе так заботятся.
Когда мы возвращались на второй этаж, собрание в гостиной закончилось, и лишь несколько мужчин ещё что-то между собой обсуждали, с бокалами в руках. Сид заметил нас, извинился перед гостями и вышел в коридор.
— Отдавай мою невесту. — требовательно сказал он брату, но его тон совершенно не вязался с искорками в глазах и хитрой улыбкой, спрятавшейся в уголках губ.
— Иди к нагам, Мари уже подробно расписала, какой будет наша свадьба, так что она и моя невеста. — и побежал вперёд, на лестницу, ведущую на второй этаж, к жилым комнатам.
Удержаться от заливистого смеха я не смогла. И чуть не прикусила язык, когда Гор, перескочил последние три ступеньки одним прыжком.