Сквозь битые стекла дыша.
Застыла разбавленным солнцем
В замерзшем стакане душа.
25-27 июня 2002
Покинутым скворечням
Говорят, на земле лишь любовь будет вечно.
Только ей будоражить сердца вновь и вновь.
Но подобно скворцам, что бросают скворечни,
Улетает куда-то из сердца любовь.
Ведь весна как ручей снеговой – быстротечна.
Очень редко случается наоборот.
Никому не дано запереть свой скворечник,
Потому что в неволе любовь не живет.
Что останется в сердце, покинутом ею?
Только веры лоскут и осколки надежд.
Не всегда мы любовь бережем и лелеем,
Не меняем на ней обветшалых одежд.
Не держите сердца́ в запустеньи унылом,
Пусть там будет тепло – ведь еще не конец.
Чтоб дождаться весну, пусть отыщутся силы
И вернется опять в ваше сердце скворец.
Пусть меняет любовь словно птица скворечни,
Затевая в сердцах волшебства круговерть.
Ведь доступно любви лишь понятие ВЕЧНО
И совсем не доступно понятие СМЕРТЬ.
19-20 июля 2002
Разговор
Поэту Александру Башлачеву
Я не сплю. Нет, не сплю. И все это не бред.
Я пишу – хоть и нет, вроде, сил —
Потому что стихами к поэту поэт
Обращался всегда на Руси.
Я с тобой не знаком был до этой поры —
Не заметил свечу на ветру.
Я недавно совсем твои песни открыл
И твой голос на лезвиях струн.
Потолкуем, земляк! Нам найдется о чем.
Нереальность беседы – не в счет.
Сядем рядом, Сашок. Пусть мы оба не пьем:
Ты – уже́, а я, видно – еще.
Я, наверное, все до конца не пойму
И не вправе я так донимать.
Не легко на душе и не ясно уму…
Но мне многое нужно понять.
Почему своей кровью ты точку в строке
Сам поставил, вдруг встав на краю?
Ну, зачем колокольчик ты сжал в кулаке?
Ведь они в кулаках не поют!
Ты писал и не верил, что будут и те,
Кто услышит тебя и поймет.
Неужели ты по́нятым быть расхотел,
Не желая пойти через брод?
Пережить равнодушия ты не сумел
Потому что неровно дышал.
Ты от боли кричал, а все думали – пел…
Так рвалась на свободу душа.
Ты рогов дорисованных трогать не стал
На иконе своей все равно.
Почему ты нашел этот выход не там
И за двери вдруг принял окно?!
…Ты поешь мне в ответ о терзаньях своих —
Я кассету кручу взад-вперед,
И надеюсь понять через песни твои
Своей жизни кривой переплет.
Как сорваться с насиженных мест, как с креста,
Чтобы ближнему делом помочь?
Как догнать – но не вплавь! – в море злобы Христа,
Босиком уходящего прочь.
Есть у всех рубежи. У меня – в тридцать три.
Будто умер. С креста уже снят.
Только чудится мне – воскресает внутри
Кто-то лучше и чище меня.
Мне так много всего еще нужно нагнать,
Чтобы чувствовать так же, как ты.
Мне собою самим предстоит еще стать,
Изводя меловые листы.
Вот такой разговор. Ты меня уж прости,
Что я душу бере́дил твою.
Я ищу, как в себе еще сил наскрести,
Чтоб найти снова душу свою.
Я опять сам не свой. Но все это – не бред.
Я пишу, хоть и нет, вроде, сил.
Мне, наверное, просто был нужен совет.
И его я уже получил.
1-8 июля 2002
Рельсы
Помнишь, рельсы к горизонту мчались,
Отражая солнце золотое?
То, что вдалеке они встречались
Лишь иллюзия, как зеркало кривое.
А они бегут, друг к другу жмутся,
Шпалы между ними словно строфы.
Вдруг они и, правда, так сойдутся?
Это значит – будет катастрофа.
26 августа 2002
Сердцебиение
Что-то в мире не так.
Отчего-то тоска.
Сердце бьется не в такт
В поседевших висках.
От настигшей весны
Я уйти не сумел.
Мне б вдохнуть тишины —
Я от слов захмелел.
По кругам от шагов
Не успею я вплавь.
От пьянящих стихов —
Беспробудная явь.
Я себя разливал
На ладони листов.
Проливая, листал
Эти пригоршни слов.
Нет бы, мучился сам
И себе бы пенял —
Я же близким, друзьям,
Свою брагу вливал.
Больно ранят листы —
В них срифмованный яд.
Тихо тлеют мосты,
Да гореть не хотят.
Я в бреду – через брод.
Я ведь грешен – не свят!
И никак не берет
Меня собственный яд.
Сердце, все же, болит
Если – ниже травы.
Но ведь совесть – не спиД.
Это лечат – увы.
Вот и чувства не в новь —